Однако, когда она захотела его поцеловать, он отступил назад. Тогда Дуня, проявив настойчивость, попыталась заключить его в объятия, хотя он был намного больше ее. Но рядом с Дуней он как-то терялся, становился даже ниже ростом, что было особенно заметно со стороны.
— Где ты только была? — простонал Тео, утыкаясь лицом ей в шею. — Все время ускользала от меня!
Поскольку Хабердитцель все еще отсутствовал, Амелия сварила на всех крепкий кофе. Лусиан отправился за ней на кухню, предложив помощь. Такое Максиму и в голову никогда не могло прийти! Он все-таки был тираном, настоящим тираном.
— Дай мне, пожалуйста, фильтр. Спасибо. Они все никак не купят кофеварку, — заметила Амелия.
— Отлично. — Лусиан помахал кофейницей и кипятильником. — В кофеварке всегда получается бурда, такая безвкусная, да еще в стеклянном сосуде. Нет, техника здесь противопоказана!
В соседней комнате послышались громкие голоса;
— Я бы так сделала, — отчетливо донесся голос Дуни — Я уже решила не ехать. Ради тебя я бы отказалась от поездки. Но-о-о…
— Никаких «но»! — не совсем трезвым голосом выкрикнул Тео. — Надо четко и вполне определенно сказать — «да» или «нет». И я требую…
— Требовать ты ничего не можешь, — прервала его Дуня. — Я не твоя собственность. Я же не запрещаю тебе писать твои картины. И прошу, никогда не забывай: никаких требований! Все на добровольной основе. А по принуждению — такому не бывать!
— Прекратить! Прекратить! — закричал Тео, как будто дело происходило на заседании в бундестаге. — Высокие слова, фрау профессор!
— Еще более высокие требования, уважаемый коллега!
Амелия вошла в комнату, Лусиан за ней. Дуня беспомощно посмотрела на них. Она была бледной.
— Он вне себя, с ним невозможно разговаривать, — проговорила Дуня. — Конечно, это моя вина: я позволила уговорить себя.
Реставрировать бесценный фарфор в замке в Шотландии — это очень заманчивое предложение. И все же я отказалась бы от него и вышла бы замуж за этого человека… Все-таки я люблю его.
— Но ты покидаешь меня уже вторично! — бушевал Тео. — Тогда…
Пришлось вмешаться Амелии.
— Хотите копаться в прошлом или подумать о будущем — о чем идет речь?
— Давай помиримся, дорогой, — предложила Дуня.
— Иди к черту! — заорал на нее Теобальд. Нервы его были на пределе.
Дуня обиделась и холодно заметила:
— Не к черту, дорогой. Всего лишь в Шотландию. Но… — Тут она сделала один шаг к нему — Одно твое слово, и я остаюсь.
Обернувшись, он иронично произнес:
— Если любезная госпожа изволит интересоваться…
— Папа! — предостерегающе воскликнула Амелия.
А он продолжил, отчетливо произнося каждое слово:
— …то я плюю на нее!
И потом Амелии и Лусиану:
— Свадьба отменяется, дорогие друзья!
И тут в комнату вошел Хабердитцель, что свидетельствовало о наступлении раннего утра.
— Я не ослышался?
Он поправил очки, что было абсолютно ни к чему. Волосы его растрепались от ласк Лотты.
— Ты не ослышался, — подтвердил Теобальд, почувствовавший себя вдруг совершенно опустошенным, — а теперь извините, с меня достаточно.
С этими словами он покинул место раздора, оставив присутствующих в безмолвии.
— Дуня! — Хабердитцель, пресыщенный и в высшей степени удовлетворенный неистовыми ласками Лотты, чувствовал себя, как сам бог Зевс. Его распирало от желания помочь. — Что бы ни произошло (а ведь он был не в курсе!), пожалуйста, отправляйтесь с Тео послезавтра к алтарю.
Печальная Дуня улыбнулась ему разочарованной улыбкой.
— Хели, эта старая горячая голова поставила меня перед выбором, а я терпеть этого не могу. И не дает мне Я возможности самой принять решение. Я хочу выйти за него замуж, а он уперся. К тому же еще и напился. Мне очень жаль. Ну, а что касается алтаря, то мы хотели зарегистрировать брак в загсе. Адью, мои дорогие. — Она обняла Амелию и Лусиана, кивнула Хели. — Завтра утром я еду в Шотландию. Жаль, что вы напрасно приехали.
Она вышла, и вскоре они услышали шум автомобильного двигателя.