— Не исчезай от меня снова.
Моя улыбка слабая, как и мои заверения.
— Даже не мечтаю об этом.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Рори
Скарлетт молчит всю дорогу, пока я везу ее домой.
И нервничает тоже.
Я не спрашиваю ее почему, потому что это только даст Скарлетт повод отказаться от нашего сегодняшнего свидания. Сходить на которое, кстати, и было ее идеей.
У меня и в мыслях не было ехать в Нью-Йорк, чтобы сыграть в карты, но если это позволит мне побыть с ней, я соглашусь.
Скарлетт не позволяет мне открыть для нее дверь машины и дает право плестись за ней по лестнице. Наверху ее встречает рыжий кот, и Скарлетт колеблется, словно хочет погладить его, но потом оглядывается через плечо и решает не делать этого.
Скарлетт никогда не узнает об этом, но я вижу в ней сходство с самим собой.
И я вижу, каким я мог бы стать, если бы Найл не взял меня под свое крыло и не помог мне разобраться с моим дерьмом.
Совершенно очевидно, что никто никогда не делал того же для Скарлетт. Она не принимает ни милости, ни сочувствия, ни даже доброго слова. Она ненавидит весь мир и всех живущих в нем. А внутри, под слоем фальшивой приторности и лжи, ее переполняет ярость.
Она не хочет, чтобы кто-то знал об этом. Чтобы кто-то увидел в ней эту уязвимость. Мне самому хорошо знакомо это чувство. Вот почему я раньше выбивал всю душу из любого парня, который думал, что может на меня рот разевать.
Я думал, что это делает меня мужиком, но я стал от этого только своим злейшим врагом. Превратился в копию своего отца. И я не мог сдержать свой гнев.
Но теперь все изменилось. Как и я.
Люди никогда не воспринимают меня всерьез, потому что я всегда шучу. Скарлетт тоже думает, что она меня раскусила.
Вот почему, когда она делает такие вещи, как эта - когда она не останавливается, чтобы погладить кошку, которая жаждет ее внимания, боясь, что это даст мне какую-то информацию о ней – я не виню Скарлетт за это. Но регистрирую это. Фиксирую все, что она делает.
И когда-нибудь мы распакуем этот багаж, который Скарлетт носит с собой.
Только не сегодня.
Скарлетт засовывает ключи в дверь и начинает возиться с замками. Точнее, всеми шестью. И если на ее двери их шесть, то я могу только представить, сколько их на ее сердце.
Когда ей удается открыть баррикаду своей квартиры, Скарлетт впускает нас внутрь.
Взглядом прохожусь по бардаку, пока Скарлетт незаметно проверяет каждую комнату на наличие невидимых угроз.
И снова я не окликаю ее, потому что использую эту возможность, чтобы впитать ее личное пространство.
Квартира маленькая, из мебели - только самое необходимое. Ни фотографий, ни украшений, только белые стены и куча книг.
Книги на каждой поверхности. Диван. Кухонный островок. Стол. Все они помечены закладками в разных местах, и я проверяю пару из них, когда она не смотрит, чтобы увидеть, к чему она хотела вернуться.
Есть несколько экземпляров одних и тех же книг.
«Гамлет» и «Великий Гэтсби».
Вторую она уже упоминала мне раньше.
Я ничего не смыслю в книгах, но Скарлетт одержима ими. Когда она возвращается в комнату и застает меня листающим страницы, все оказывается еще хуже, чем я думал.
Она выхватывает книгу из моих рук, расстроенная перспективой попытаться найти именно ту стопку, из которой она взята. Ее взгляд метался при этом по комнате в гневе, которого я раньше не замечал, когда я указал ей на стопку рядом с ней на кухонном островке. Скарлетт заменяет ее, а затем замечает книгу, все еще покоящуюся в моей второй руке.
— Отдай, — рычит она. — Ты не можешь просто так трогать чужие книги.
— Очевидно, нет, — соглашаюсь я.
Розовый румянец распространяется по ее груди, и, боже правый, она краснеет. Я улыбаюсь, и Скарлетт прекрасна, даже когда злится, как сейчас.
— Я больше не буду их трогать, — заверяю Скарлетт
Она пытается оправдать свои действия.
— Просто если ты переставишь одну, я потом не смогу ее найти.