Толкая бедра в ее рот и слушая, как она давится моей длиной, я возвращаюсь на землю. Ее рука обхватывает мою толщину так сильно, как только может, и, даже стараясь изо всех сил, она, вероятно, проникает всего на несколько сантиметров в рот. Какая пустая трата времени.
— Вставай, — приказываю я. Она быстро поднимается с пола. Ее щеки раскраснелись, а платье упало, обнажив одну грудь.
Я подвожу ее к дивану и почти бросаю на него. Она смотрит на меня снизу-вверх, позволяя своим ногам раздвинуться и обнажить свою киску моим глазам. Она может быть занозой в моей заднице, но черт возьми, если эта киска не будет умолять меня взять ее. Я вижу, как ее влага вытекает на диван.
— Тебя заводит, когда ты швыряешься своим дерьмом вокруг меня? Пытаешься отметить то, что тебе, блядь, не принадлежит? — спрашиваю я, медленно расстегивая рубашку. — Тебя возбуждает мысль о моем члене внутри чужого тела? Хммм? — Сбросив рубашку и подойдя, чтобы встать перед ней, я позволил ей осмотреть каждый дюйм моего тела. — Ты помнишь это, — подчеркиваю я, хватая свой член в руки и делая несколько медленных и размеренных движений кулаком. — Это никогда не будет твоим. — Я наклоняюсь и достаю презерватив из бумажника, встаю во весь рост и медленно надеваю его, ни разу не прерывая зрительного контакта с ней.
Наклонившись, я подтягиваю ее бедра к краю. Она издает потрясенный писк, который быстро превращается в стон, когда я толкаюсь в нее одним быстрым толчком. Я погружаюсь так глубоко, что чувствую себя на дне.
— Черт возьми, — Я шиплю.
— О, Грег, детка! Я люблю твой член! — Она кричит, протягивая руку и хватая себя за сиськи. Даже я не могу игнорировать, насколько это чертовски сексуально. — Сильнее, детка. Трахни меня сильнее!
— Заткнись! — Я тяжело дышу. Мои бедра двигаются так быстро, что я слышу, как ножки дивана передвигаются по полу.
Закрыв глаза, я заменяю светлые волосы и карие глаза; под моей кожей я почти чувствую ее. Если я буду держать глаза закрытыми, то почти смогу притвориться, что это в нее я врезаюсь.
— Красота, — шепчу я.
Я делаю еще несколько толчков и знаю, что мне нужно поторопиться с этим. Я вытаскиваю и переворачиваю ее. Ее ворчание и стоны звучат скорее по-звериному, чем эротично. Когда я хватаю ее за бедра и снова врезаюсь в нее, она издает пронзительный крик, за который получает сильный шлепок по заднице.
— Заткнись к черту, Мэнди; ты, блядь, не пробуешься в порно.
Она поворачивает голову и пытается выстрелить в меня тяжелым взглядом, но, когда я снова врезаюсь в нее, ее глаза закатываются, она откидывает голову назад и кричит о своем освобождении. Стенки ее киски сильно сжимаются… или, по крайней мере, пытаются; это помогло бы, если бы я не привык к ней.
Шлепки по коже, стоны, хрюканье, и в течение нескольких минут я хватаю ее за бедра и сильно вгоняю в себя. Когда мой кончил в презерватив, единственное, о чем я могу думать, это о том, как сильно я жалею, что снова взял Мэнди.
Даже безымянная, моя медсестра погубила меня.
Я выхожу, снимаю презерватив и иду в отдельную ванную, чтобы привести себя в порядок. Внезапно единственное, о чем я думаю, — это смыть ее дерьмо с моего тела.
— Грег, малыш? — Я слышу ее голос, доносящийся из другой комнаты.
— Не твой малыш, Мэнди.
— Ты же не можешь всерьез утверждать, что ничего не почувствовал? Я знаю, что ты это почувствовал; ты не можешь скрыть свою реакцию на мое тело!
Она серьезно?
— Ты хочешь знать, что я почувствовал? Я действительно не знаю, как быть более честным с тобой. Ты знаешь, что между нами никогда больше ничего не будет, так что сдавайся к чертовой матери. То, что я чувствовал, было серьезным случаем образования синих шаров, если я не позабочусь о ситуации, в которой оказалась другая женщина. Не ты, Мэнди. У тебя лишь последствия того, что другая женщина ушла до того, как я смог закончить.
— Ты гребаный мудак!