Алек шагал рядом. С момента перемещения он не проронил ни слова, но Мишель заметила, как побелели костяшки пальцев, которыми он сжимал свою волшебную саблю.
– Итак, Ваше Высочество, – повернувшись к Алеку, проговорил Мышиный король. – Вот вы и дома. Почти. Самое время заключить сделку. Вы отдаете мне корону, а я расколдовываю ваших близких. По рукам?
***
Пауза длилась совсем недолго. Мишель взглянула на Алека, щеки которого горели на морозе наливными яблочками, а дыхание вырывалось изо рта частыми, рваными облачками: тот вперился взглядом в Мышиного короля, едва не лопаясь от злости.
– По рукам?! – воскликнул он. – Предлагаешь пожать руку, по локоть вымоченную в крови моих подданных?! Я похож на идиота?!
– Ну как тебе сказать, – ухмыльнулся Генри, вдруг отбросив притворно-вежливый тон. – Вот прямо сейчас – очень даже. Потому что, если бы ты вспомнил присягу и проанализировал произошедшее, то понял бы, что никакой крови на моих руках нет и в помине. Но для этого нужно перестать строить из себя упрямого осла и немножечко подумать.
Говоря это, он приподнял полы плаща, которым недавно укрыл Мишель, и окинул придирчивым взглядом ее ноги. Она раздумывала, не влепить ли наглецу пощечину, когда он, взмахнув рукой, что-то прошептал. С его пальцев сорвался крошечный золотистый вихрь. Подлетев к Мишель, он осел на вымокших насквозь домашних туфельках, в которых она переместилась в лес из комнаты, незримыми теплыми носочками.
Кивнув собственным мыслям, Генри вновь запахнул плащ и, так и не взглянув на Мишель, обернулся к Алеку.
– Решай быстрее, если не хочешь, чтобы Миша заболела! – проговорил он и осекся.
Мишель, которая только-только перестала стучать зубами от холода, замерла испуганной лисичкой. Откуда Мышиному королю известно ее детское имя?
– Миша? – недоуменно переспросил Алек. – Это ты сейчас Мишель так обозвал? Немедленно извинись!
– А я должен? – спросил он у Мишель, и от взгляда его серых глаз внутри встрепенулось непонятное, будто бы позабытое волнение.
Она не смогла выдавить из себя и слова, лишь мотнула головой и попятилась, накрыв ладонью лоб. Какая-то важная мысль упрямо от нее ускользала, и, сколько бы Мишель ни пыталась ухватить ее за хвост, не давалась.
– Решайте быстрее, – поторопил Тэш. Вздохнув, он поднял Мишель на руки и направился в сторону показавшихся железных ворот.
Она попыталась возмутиться, но бывший сосед по камере так на нее зыркнул, что желание спорить отпало – хочет нести на руках – на здоровье, ей не жалко. Так даже теплее.
Выгнувшись, Мишель попыталась заглянуть за широкое плечо блондина, но тот недовольно подкинул ее, возвращая в исходное состояние.
– Пусть переговорят с глазу на глаз, – снизошел до объяснений Тэш. – Давно уж пора.
– Они ведь не всегда были врагами? – решила уточнить Мишель.
– Не всегда, – отозвался тот и добавил, раздраженно сдув упавшую на глаза прядь светлых волос: – Хотя на месте Его Величества я бы этого мышененавистника в лепешку раскатал и не посмотрел на старую дружбу!
– Почему? – допытывалась Мишель. – Что сделал принц?
– Чего он только ни сделал, – буркнул Тэш. – Много невинных из-за его дури пострадало. И сейчас продолжают…
– Расскажи мне, пожалуйста, – попросила Мишель.
– Пусть Его Величество сам тебе и рассказывает, если захочет, а я не стану, – отрезал Тэш и для пущей наглядности сжал губы в тонкую полоску.
Снег поскрипывал под его ногами, а где-то позади слышались голоса двух спорщиков, причем возмущения Алека временами долетали даже до Мишель. Рука сама собой потянулась к ключику-подвеске, который ощущался в кулаке теплым камешком.
Лишь когда они добрались до высоченных, в два ее роста, тяжелых кованых ворот, окольцевавших замок с привидениями, о котором в их городке какие только байки не слагали, Алек и Генри смогли нагнать слегка запыхавшегося Тэша.
Теперь Мишель отчетливо видела чуть голубоватую рябь, растекшуюся по прутьям, исказившую силуэт виднеющегося на холме замка.
– И как же ты собираешься провести нас через барьер? – не скрывая раздражения, спросил принц. – Или это очередная ловушка?