— Ну не будь такой колючкой… — он наигранно хмурится, но сияющая улыбка никуда не исчезает. — Мы же целых два дня не сможем побыть наедине с этими родительскими выходными.
— Вот об этом я и хотела поговорить, — Аддамс наконец удаётся справиться с проклятыми мелкими пуговичками и, наспех расправив складки на одежде, она решительно спрыгивает со стола. Но благоразумно сохраняет дистанцию, опасаясь вновь попасть под власть неконтролируемых плотских желаний.
— Не переживай, я более чем наслышан о твоей семье… — Ксавье небрежно пожимает плечами. — Поэтому абсолютно готов ко всем возможным… кхм… странностям.
Oh merda.
Похоже, он уже успел настроиться на знакомство с родителями.
Это изрядно усложняет дело.
— Вообще-то я не хочу, чтобы они про нас узнали, — без предисловий заявляет Уэнсдэй, даже не пытаясь обременять себя лишними проявлениями тактичности.
— Эм… почему? — его лицо удивленно вытягивается, а широкая улыбка наконец гаснет, уступая место растерянному выражению.
Аддамс машинально отводит взгляд, начиная ощущать небольшое смятение.
И почему люди вечно требуют дополнительных объяснений?
Почему простое «нет» не является достаточным аргументом?
Одна из сложнейших неразрешимых загадок человеческой психологии.
— Потому что… — она на секунду запинается, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы не задеть его дурацкую хрупкую душевную организацию.
Разумеется, не потому, что ей важны его чувства — что за несусветная глупость.
Просто Уэнсдэй категорически претит выслушивать очередную бурную тираду, только и всего.
— Потому что в противном случае они все выходные будут приставать с неуместными вопросами. Например, когда мы планируем пожениться и обзавестись потомством, — она намеренно кривит губы в презрительном отвращении. — И всё в подобном духе.
— Ну и что в этом плохого? — похоже, чертов Торп действительно не понимает катастрофичности ситуации. Или понимает и радуется этому, что в стократ хуже.
— Скажи честно, ты совсем идиот?
Он обиженно фыркает и скрещивает руки на груди.
Кажется, попытка не задеть тонкую душевную организацию увенчалась провалом.
Что поделать, сдержанность никогда не являлась её сильной стороной.
— Ты правда не захочешь это выслушивать… — Уэнсдэй тяжело вздыхает, почти чувствуя себя виноватой. — Ты даже не представляешь, какими назойливыми они могут быть.
— И как долго ты планируешь это скрывать? — требовательно спрашивает Ксавье, уставившись на неё с выражением крайней досады.
— Желательно всю жизнь.
— О, просто замечательно… Превосходно прямо, — он неверяще мотает головой и пару раз машинально потирает переносицу. — А когда у нас появятся дети, мы будем их прятать, да? Чтобы твои родители не засыпали нас неудобными вопросами.
— У нас никогда не будет детей. По крайней мере, у меня точно, — твердо отрезает Аддамс, крайне раздраженная необходимостью объяснять настолько элементарные вещи.
— Уэнсдэй, речь совершенно не об этом! — его скулы вспыхивают багряным румянцем, не предвещающим ничего хорошего.
Больше всего на свете Уэнсдэй хочется покинуть мастерскую сию же секунду.
Но приходится остановить себя — нельзя допустить, чтобы ситуация вышла из-под контроля.