- Что-то случилось?
Я сидел с непринуждённым видом. Интересно, заметил ли он мой подбитый глаз? Вспомнив вчерашнюю встречу у Ники, я неожиданно даже для себя улыбнулся.
- Я не понял, чему ты так радуешься? – тесть, явно понял меня неправильно,- и кто тебя так разукрасил? Ты вообще дома-то бываешь? Дочка в последнее время перестала звонить. У вас снова какие-то проблемы?
Я молчал, и в его глазах промелькнуло удивление. В свое время он приучил меня отчитываться о каждом шаге, и я даже не думал ему как-то возразить. Все казалось естественным, всего лишь очередная форма проявления уважения. «Ты должен прислушиваться к папе, ради меня, пожалуйста». Который год я слышал это от Марго, и прислушивался. Всегда.
Но на деле...могущественный отец моей дражайшей жены был неприкосновенным авторитетом не только на работе, но и вне ее. Он считал, что имеет полное право лезть в семью своей дочери и указывать, что и как нужно делать. Я даже не заметил, как стал зависеть от него, привык слушаться и выполнять разные указания без возражений. Но не сегодня. Больше я не хочу принадлежать к этой семейке.
- Вы можете ей позвонить, если хотите.
Вениамин Викторович снова кашлянул, вернулся к своему столу и грузно уселся в черное кожаное кресло.
- В последнее время у меня накопилось слишком много вопросов. И в плане твоей работы тоже. Скажи, если я сделал тебя своей правой рукой, это значит, что тебе все дозволено? Ты срываешь сроки сдачи объекта, у меня начинаются проблемы, и не только с подрядчиками, понимаешь? Ты уезжаешь из офиса, не закончив рабочий день, и едешь кутить в бар, где сидишь чуть ли не до утра. Считаешь это нормальным?
- Я выполняю свою работу строго по контракту, а срывают сроки рабочие и неверные подсчёты. Моя работа – контролировать процесс строительства и принимать объект. Вы сами знаете, что были задержки с поставками, и они были не по моей вине. Что касается бара – я могу быть где угодно после конца рабочего дня.
- Ты должен был прозванивать заказчиков каждый день, если понимаешь, что они тянут. Ведь от этого зависит твоя зарплата! – Вениамин Викторович поморщился, сделав вид, что не слышал мои последние слова, - но это ещё не всё. Перед отлетом в Сочи, ты заходил в мой кабинет?
- Нет, зачем мне это нужно? – я откинулся на спинку стула и приготовился к долгому разговору.
- Мой сейф был открыт. А я никогда не оставлял его открытым.
- Я понятия не имею, где у вас находится сейф.
Тесть задумчиво замолчал, а я пытался понять, к чему он клонит.
- Что-то пропало?
- Да, кое-что. Флешка и папка с документами.
- У меня есть только документы моих объектов, а флешка лежит в столе. Могу принести.
- Нет, не нужно. Ты уверен, что после того, как я уехал, никто не заходил в мой кабинет?
- Я не следил. Там было что-то серьезное?
Только сейчас, я заметил, что он выглядит не так, как обычно. Галстук сбит набок, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, да и сам серый пиджак, с которым тесть никогда не расставался, лежал, забытый, на подлокотнике кресла.
- Нет, ничего серьезного, просто спросил.
На столе завибрировал сотовый, но Вениамин Викторович проигнорировал звонок, с треском открыл шкафчик в столе и достал открытую бутылку виски. Не предлагая мне, он налил себе полную рюмку, и, расплескав немного на стол, залпом выпил.
- Двенадцатое число – крайний день сдачи дома. Осталась неделя. После завершения на время нужно оставить работу. Несколько часов назад я заморозил все заказы. Уйдешь в незапланированный отпуск. Потом я позвоню, скажу, когда можно возвращаться.
Такого поворота я не ожидал, но постарался не показать своего удивления.
- Какие-то проблемы с поставщиками, или налоговой? Мне нужно подготовить отчеты?
- Нет, ты же знаешь, мы работаем без всяких серых схем! – В голосе тестя послышалось лёгкое раздражение, и он потёр переносицу, чтобы немного успокоиться, - есть вещи, которые касаются только меня.
- Понял, это был лишь вопрос. Вениамин Викторович, на самом деле, я пришел сказать, что собираюсь уволиться.