— Ты позвал меня сюда, чтобы высказать слова соболезнования?
Иван не мог удержать этих едких слов. Диагноз брата поверг его в шок, он много читал об этой болезни и понял, что она достаточно распространена. Когда он смотрел в лица людей он не мог отделаться от жуткой мысли: кто из них следующий?
— Я умираю, — дед проигнорировал колкость Ивана и это могло означать только одно — он не шутит.
Ивана ошеломила эта фраза. И он пожалел, как в детстве, что не успел заткнуть уши. Но внешне он оставался абсолютно спокойным. Он присел на кожаный диван и закинул ногу на ногу.
— Мы все умираем, дед. Каждый новый день ведёт нас всё ближе к встрече со старухой с косой.
"Скоро никого не останется их тех, кого я любил."
Иван допил бренди и прикрыл глаза. Мысленно он начал перечислять: мать, которую он даже не помнил, отец, брат, жена. Стоит ли считать Вику? Ведь в конце её жизни он уже не любил её. Скорее наоборот, он её ненавидел.
Иван открыл глаза и не смог сдержать смех, который прозвучал слишком жестоко и слишком странно. Хотя весь этот разговор был одной сплошной нелепицей.
— У меня рак, внук. Как ты понимаешь он не лечится. — Ни один мускул не дрогнул на лице старика, — операцию мне никто делать не будет, да и смысла нет. Говорят, что в лучшем случае я проживу полгода. — Он помолчал, — я никогда не доверял этим шарлатанам, но здесь они, кажется, правы.
Иван подскочил с дивана. В голове пульсировала одна мысль — это всё глупая и жестокая шутка.
— Ты лжёшь! — У Ивана из груди вырвался крик, который он не смог сдержать. Он взглянул деду в глаза и понял, что тот говорит правду, — прости…
Какое нелепое, ненужное и глупое слово. Зачем он это сказал? За что извиняется? За то, что у деда обнаружили рак?
Но Сергей Иванович только наморщил лоб и отмахнулся.
— Ты прекрасно знаешь что для меня важно. Мне нужны внуки и уверенность в том, что наш род не закончится на тебе.
Вдох, выдох. Иван понимал о чем пойдёт речь, но он не мог обсуждать это прямо сейчас.
— К сожалению твой брат не оставил наследников, — продолжал дед, не обращая внимания на состояние внука, — да он и не мог по всем известным нам причинам.
Первый раз за всю жизнь дед признавал и намекал на сексуальные предпочтения Владимира. Краска стыда залила щеки Ивана. Стас, партнёр Владимира, был убит горем. Но на похоронах к нему так никто и не подошёл. Как он в одиночку справился с этим?
— Но Владимир умер совсем недавно, — Иван сглотнул вязкую слюну, жаль бренди в стакане больше не оказалось, — неужели это не может подождать?
— Полгода это самое большее, что мне отметили. Я могу умереть и через месяц.
Иван скривился и дед подошёл ближе. Он положил руки на плечи внука и заглянул ему ч глаза.
— Когда умерла Вика я тебя не торопил. Я знал, что тебе нужно оправиться от удара. Но сейчас другой случай, внук. Не замыкайся в себе.
— Я в порядке.
— Если ты кадришь каждую девчонку, которая маячит у тебя на горизонте, то это не признак порядка. Я о твоём душевном состоянии.
Иван уставился на деда, его слова взбодрили его, он не чувствовал присутствия алкоголя в теле, как-будто он пил воду. Откуда деду известны подробности жизни Ивана? Наверняка нанял слежку за ним.
— Твой диагноз, — осторожно спросил Иван, — он не может быть ошибочным?
— Нет.
— Прости… — Снова это глупое слово. Но что ещё Иван мог сказать? Любое проявление сочувствия дед не оценит, так стоит ли распинаться перед ним?
Сам дед имел взрывной характер, но во внуках пресекал любые проявления эмоций. Иван принял это. Владимир — нет. Владимир был живой, полный сил, смеха, радости, иногда тоски, но он был живой. А Иван… Вика не раз говорила ему, что его лицо напоминает маску бесчувствия. Так оно и было. Вику это злило, потому что ей надо было видеть страдания своей жертвы.
— Иван, теперь всё зависит от тебя, — старик говорил быстро, не давая Ивану шанса перебить себя, — хочешь ты или нет, но продолжить род Фурманов можешь только ты.