Хотя то, что я хожу в школу с таким количеством парней, значительно снижает мой интерес к созданию собственного гарема.
Я убираю свои вещи и встаю, вытягивая руки над головой. Сейчас здесь есть ещё несколько парней, которые тихо учатся за рядами парт или разбиваются на учебные группы вокруг одного из столов. Я игнорирую их, направляясь к двери, когда мне в голову приходит одна мысль.
Интересно, есть ли у них здесь старые ежегодники? Я бы хотела узнать больше о той девушке, которую видела на общей фотографии. Сегодня утром я была так зла на папу, что забыла спросить о ней, но, конечно, я ведь могу провести собственное исследование?
Мистер Дэйв показывает мне, где найти ежегодники, и, хотя я бы ни в коем случае не назвала его милым, он, по крайней мере, профессионалом. То есть до тех пор, пока я не говорю ему, что ищу.
— Меня интересует выпускной класс десятилетней давности, — произношуя, и, клянусь, что-то мрачное пробегает по его лицу.
— Зачем. — Это едва ли вопрос, скорее сердитое утверждение.
— Эм, просто потому что… — я начинаю, потому что мне действительно не нужно давать ему объяснения, не так ли?
— Ну, его здесь нет, — отвечает он, указывая на два ежегодника за позапрошлый и последующий годы. — И ты не найдёшь его, шныряя по библиотеке.
— Почему нет? — спрашиваю я, когда мистер Дэйв поворачивается и начинает удаляться длинными, мощными шагами. Он игнорирует меня, и я поджимаю губы, поворачиваясь обратно к полке и просматривая несколько других ежегодников. В нём ничего нет о студентке, даже мимоходом. Может быть, они начали с неё, когда она была старшеклассницей, и она закончила школу или что-то в этом роде?
Но почему она была первой и единственной студенткой?
Вздохнув, я кладу остальные ежегодники обратно и оставляю тайну в покое. На сегодня.
Любопытство могло бы погубить кошку, но у меня острые когти, со мной всё будет в порядке.
По крайней мере, я так думаю.
Войдя в ванную после полуночи, я не ожидала застать всех пятерых парней из Студенческого совета у раковин, чистящих зубы. Рейнджер оглядывается на меня с зубной щёткой во рту и синим полотенцем, накинутым на голову. Его тёмные волосы мокрые и падают ему на лицо, привлекая моё внимание к его сапфировым глазам.
Чёрт.
Моё сердце делает один большой, сильный удар, и я чувствую, как меня пронзает покалывание. Я западаю на него. Не круто. Я имею в виду, физически западаю. Он, конечно, красавчик, но его личность оставляет желать лучшего. Мой взгляд скользит по остальным четырём парням, и я вздрагиваю, когда вижу, что Черч улыбается мне. Часть меня убеждена, что он психопат или что-то подобное. Он ведёт себя дружелюбно и мило, но потом эта холодная темнота просто овладевает им.
— Вы, ребята, даже координируете чистку зубов вместе? Это убого. — Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, и я съёживаюсь. Я не хочу показаться полным придурком, но это мой единственный защитный механизм.
Я хочу повернуться и убежать обратно в свою комнату, но я также не хочу, чтобы они думали, что я их боюсь. Вздёрнув подбородок, я шагаю в ванную и направляюсь к последней пустой раковине, кладу свои вещи на фарфоровый бортик и притворяюсь, что не чувствую, как пять пар глаз смотрят в мою сторону.
— Ты всегда такой неприятный? — спрашивает Черч, всё ещё улыбаясь мне. — Потому что это довольно отталкивающе. — Он подмигивает мне и возвращается к чистке зубов, стоя перед зеркалом без рубашки, в одних спортивных штанах кремового цвета с логотипом Академии Адамсона сбоку. — Если ты был таким неприятным там, в Калифорнии, неудивительно, что ты решил переехать через всю страну.
— Если ты всё время такой неприятный, чёрт возьми, неудивительно, что тебе приходится запугивать людей, чтобы иметь рядом хоть каких-то друзей. — Я выдавливаю зубную пасту на щётку и засовываю её в рот, притворяясь, что не замечаю близнецов в одинаковых пижамах на пуговицах или Спенсера в серых боксерах. Да, буквально в нижнем белье. Нижнее бельё. У него неплохая комплектация.