Улыбка погасла, когда Майра поняла, что совершила ошибку — недооценила Древнего. Эти пройдохи всегда имели в рукаве козырь-другой, и гость, наконец, решил выложить на стол свой.
Маленькая склянка из сапфирового стекла, что появилась из бездонного кармана Древнего, выглядела хрупкой. Майра с недоумением уставилась на нее, пока не догадалась, что сама склянка была только сосудом. То, что ей предлагали, было внутри.
На дне покоилась капля янтарного цвета, круглая и юркая, будто ртуть. Она помимо воли притягивала взгляд, умоляла взять пузырек в руки, чтобы рассмотреть поближе.
— Что это? — хмыкнула она, но без былой уверенности. — Яд?
Древний тут же захлебнулся хохотом, булькающим и хриплым. По спине побежали мурашки — жуть какая!
— О, нет, милая. Это амброзия. Слышала о ней?
Майра молча кивнула, не разжимая зубов. Об амброзии — настоящей, а не о медовом напитке, популярном среди Темных, — ходили легенды, ведь ее рецепт…
— Ее рецепт доступен только Древним, да и то — не всем, — вторил гость ее мыслям, глядя на склянку мечтательно и чуть жадно. — Люди многие тысячелетия мечтали заполучить амброзию, зная, что с ее помощью можно излечить любую хворь. Можно излечить даже смерть! Но для таких чудовищ, как ты, чья природа противоестественная и извращенная, она почти бесполезна. Почти.
Он впился в пожирательницу снов взглядом, ожидая ее следующего хода. Сама Майра ощутила, как под ней трескается тонкий лед — следовало хорошенько продумать каждое слово и действие. С Древними шутки были плохи, а принцип “бесплатный сыр только в мышеловке” еще никогда не подводил. Потому она лишь стиснула зубы, процедив в ответ:
— Мой голод — не болезнь.
— Но причиняет тебе боль, верно? — вкрадчивый шепот ввинчивался в уши бархатом и шелком, подтачивал гранитный валун ее уверенности кусок за куском. — Я предлагаю тебе выход — поработай на меня и амброзия твоя. Тут и делать-то нечего! Разве для тебя красть воспоминания и сны не так же естественно, как дышать?
Злость обожгла горло, встала в нем острой рыбьей костью. Но что толку злиться? Майра слишком быстро поняла, что Темные Жители делятся на две категории: первые считают ее монстром, хуже падальщиков-гулей или кофейных вампиров; вторые же и вовсе предпочитают игнорировать ее существование. Первые ей нравились даже больше, они не лицемерили.
— Что будет, если я откажусь? — медленно, по слогам произнесла Майра, утыкаясь взглядом в темное пальто гостя. Теперь, когда она смогла вглядеться пристальнее, стала видна его странная, дрожащая структура, и пуговицы в виде человеческих черепа костей, от которых по рукам бежали мурашки. Она сглотнула, отводя взгляд — как бы сейчас хотелось оказаться где-нибудь подальше.
Древний разулыбался, но вместо молочных детских зубов во рту обнаружились острые акульи клыки в три ряда. Невинный ребенок с пастью зверя — худший ночной кошмар для любого, кто видит сны, но Майра отлично знала, что смертным снится и не такое. Человеческий разум весьма искусен в изобретении ужасов.
— Ты вольна отказаться, я не стану заставлять. Но в таком случае кое-кому из Шабаша будет очень интересно узнать имя того, кто сбывает с рук человеческие воспоминания. Слухами земля полнится, слово здесь, полслова там, и вот уже Совет готовит обвинительный приговор.
Древний визгливо расхохотался, как будто сама мысль о наказании вызывала в нем буйный восторг.
— Они закрывают глаза на то, что ты — и тебе подобные, — он выплюнул это сквозь зубы, как ядовитого паука, — питаетесь чужими снами. Но воспоминания? Нет, этого уже не простят. Как думаешь, какая мера предназначена монстру, что обкрадывает смертных?
Он снова улыбнулся, предвкушающе и самодовольно, но пожирательница снов и без его намеков отлично знала ответ. Не заключение в темницу Шабаша, где она либо рехнется, либо сдохнет от голода. Нет, ее ждет высшая мера — казнь.
— Хорошо, — медленно, точно не доверяя самой себе, произнесла Майра. — Что нужно сделать?
Ощущение подвоха довлело над ней, как лезвие гильотины, но как ни пыталась, она не могла понять — что же не так? Где тот подводный камень, о который она обязательно споткнется?