На этой ноте разговор иссяк. На смену игристому пришло сливовое вино из кладовых Саломеи, и спустя час Майра поймала себя на том, что заливисто смеется над историей ведьмы о свидании с призраком бывшего любовника.
— Он любит меня и после смерти, — проворковала Саломея, лукаво ухмыляясь, — разве это не доказательство настоящего чувства?
Леда, осушившая один-единственный бокал, бочком пробралась к букету, ждущему своего часа на прилавке. Цветы она сунула в вазу, а затем долго-долго гладила лепестки гробоцветов, вздыхая и украдкой поглядывая на телефон.
Дорогой подарок, подумала Майра, глядя в бокал с вином. Гробоцветы распускались лишь раз в несколько лет, буквально на пару часов. А эти гроздья, крупные и тяжелые, не выглядели дикорастущими. Наверняка Лука сам поливал их росой, собранной с кладбищенской травы, подкармливал лунным камнем, растертым в порошок.
“Разве это не доказательство настоящего чувства?” — мелькнула мысль, озвученная почему-то ироничным голосом Орфея, но Майра упрямо отпихнула ее в сторону.
Но все хорошее рано или поздно заканчивается.
— Мне пора домой, — она зевнула, наслаждаясь тем, как в животе плещется хмельное тепло. Голод присмирел, убаюканный сливовом вином, а на ногах она стояла чуть пошатываясь. Вызвали ли такси? До дома было рукой подать, а винные пары быстро выветрятся на прохладном воздухе.
Пока она раздумывала, Леда нерешительно приблизилась, хватая ее за руку:
— У меня дурное предчувствие. Останься.
Ее фиалковые от ведьминой осоки глаза казались бездонными. Только отвлечешься и уже тонешь.
— Ты видишь что-то? — шепнула Майра, затаив дыхание. Прорицание — редкий дар, почти священный, и кому бы не хотелось заглянуть по ту сторону, в будущее?
Чародейка покачала головой, поправляя свою шляпу, сползающую на нос:
— Нет, но сердце не на месте. Будь аккуратна.
Можно было остаться. Скинуть ботинки и куртку, нырнуть в гостевой спальне под одеяло, пахнущее лавандой и духами Саломеи, и проснуться от манящего аромата блинчиков с черникой — фирменного завтрака Леды. Но что-то тянуло ее наружу, в темноту, и Майра не могла сопротивляться.
Свет в лавке погас. Щелкнул замок, когда она вышла на крыльцо, кутаясь в тощую куртку. Скорее бы выпал снег, быть может станет не так зябко? Однако что-то подсказывало, что холодок, бегущий по коже, не имел ничего общего с поздней осенью. За Майрой след в след шагала бесплотная фигура красавчика из Старшей Школы. Образ Орфея не покидал ее, куда бы она ни пошла и как бы ни пыталась отмахнуться.
Но чародей отошел на второй план, когда Майра наткнулась на незнакомца у ограды лавки. И что-то в нем было не так.
Он выглядел неполноценным — будто нетвердая рука неназванного автора вырезала человекоподобную фигуру из слоновой кости и забросила работу, утомившись. Никаких уникальных черт, вместо одежды ветхое тряпье, которое лишь при невнимательном взгляде можно было принять за мешковатую рубашку и рваные брюки. Майра моргнула озадаченно — тонкая рубашка в конце ноября?
Существо пыталось пройти через кованую решетку ограды, игнорируя распахнутую настежь калитку в шаге от него. Механические движения рук, которыми оно силилось раздвинуть прутья, хриплое дыхание, облаками вырывавшееся из узкой щели рта, и серые белки неподвижных глаз, — чудовищная пародия на человека. Смотришь на него, и кровь в жилах леденеет, обращаясь кристаллами льда.
И когда существо почуяло чужое присутствие и двинулось в ее сторону, скрючив грубые пальцы, Майра мгновенно протрезвела. Отступила назад, в панике озираясь, но улица была пуста. Чудовище приближалось, двигаясь все быстрее, и Майра, в отчаянной попытке сбежать, споткнулась о бордюр. Взвыла от боли в ушибленных коленях, и звук пронесся по переулку, придавая существу сил.
Оно рванулось вперед, высоко подкидывая колени и вытягивая вперед руки.
За спиной мелодично звякнул колокольчик. Прогремел выстрел, оглушительный в плотной ночной тишине. На секунду время замерло, а потом…