Кингстон стоит с Белль, гордо опираясь на бедро. Он поправляет один из ее локонов и говорит: — Твои волосы действительно выглядят красиво.
— Спасибо, — Белль осторожно прижимает кончики пальцев к уголку его рта. — У тебя клякса на губе.
Кингстон высовывает язык, вытирая капельку крови.
— Не волнуйся за меня, милая. Это совсем не больно.
Мы с Шоном оба качаем головами на очевидную подколку Кингстона.
Я говорю своему глупому сердцу оставаться твердым, когда Кингстон щелкает ее по носу.
— Ты не хочешь сходить сегодня в детский музей?
Ублюдок.
Лицо Белль озаряется.
— Да!
— Вообще-то… Белль, я тут подумала, что мы с тобой могли бы устроить день только для сестер. Может, сесть в автобус, как в старые добрые времена, и поехать в какое-нибудь веселое место?
Ее брови сходятся вместе.
— Но я хочу пойти в детский музей.
— Да, Жас, она хочет пойти в музей, — Кингстон победно улыбается.
Я мысленно отмахиваюсь от него.
— Ну, тогда мы можем поехать в музей на автобусе и все равно устроить день сестер.
— Или я могу отвезти тебя, — предлагает Шон. — Обещаю, что я не буду мешать. Я просто буду твоим шофером.
Белль смотрит сначала на Шона, потом на меня, потом на Кингстона. Кажется, она наконец-то почувствовала напряжение в воздухе. Ее брови нахмурились, когда она потянула Кингстона за рукав, побуждая его подвести ее.
— Ты злишься на меня?
Я качаю головой.
— Конечно, нет, дорогая. Почему ты так думаешь?
— Потому что все выглядят очень злыми, как в тот раз, когда я разлила сок по всему дивану, а папа накричал на меня и заставил лечь спать без ужина.
Мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы скрыть свою ненависть к отцу моей сестры. Еще одна причина, по которой мне нужна работа: Чтобы я могла проконсультироваться с адвокатом и узнать, каковы мои шансы получить частичную опеку.
Кингстон опускается на колени.
— Эй, принцесса. Никто не сердится.
Белль указывает на Шона.
— Тогда почему у него тоже кровоточит губа?
Кингстон даже не удостоил Шона взглядом.
— Мы просто дурачились.
Шон использует нижнюю часть своей рубашки, чтобы вытереть кровь. К счастью, рубашка черная, так что, надеюсь, на ней не останется пятен. Он подмигивает, когда ловит мой взгляд на его пресс, который стал гораздо более рельефным, чем раньше. Может, я и не хочу быть с ним, но я точно не слепая. К сожалению, Кингстон тоже ловит мой взгляд, за что получаю свирепый взгляд.
Я отвечаю ему тем же.
— Даже не начинай со мной.
Белль хватает меня за руку.
— Жас?
Я вздыхаю.
— Дорогая, я обещаю, что никто на тебя не сердится. И мы сделаем что-нибудь очень веселое, но сначала мне нужно поговорить с мальчиками по-взрослому. Почему бы тебе не вернуться в дом, а я зайду за тобой через несколько минут?
— Тогда ты, я и Кингстон пойдем в детский музей?
Я ободряюще улыбаюсь ей.
— Мы все уладим, хорошо? Просто возвращайся в дом, и я скоро приду.
Белль вздергивает носик.
— Хорошо.
Никто не произносит ни слова, пока она не возвращается в дом. Как только она закрывает дверь, все ставки отменяются.
— Тебе нужно уйти, — говорит Кингстон Шону.
Шон усмехается.
— Нет, блядь.
Я смиренно опускаю голову. Оба парня смотрят на меня, пока я ныряю в — Бимер Шона и беру свой рюкзак.
— Жас… — начинает Шон.
Я поднимаю руку.
— Я знаю, что делаю, Шон. Спасибо тебе за вчерашний вечер. Я позвоню тебе позже, хорошо?
Он недоверчиво переводит взгляд между мной и Кингстоном.