— Развлекаюсь, — я скривился. — Хочу тебя. Трахнуть тебя хочу, поняла, Елизарова?
— Она тебя тоже хочет, — икнула от смеха Чумакова, а Елизарова резко ее осадила:
— Заткнись, Челси.
Я удивился такой реакции, не нашел, что спросить, и в качестве компромисса помассировал шею. Елизарова заржала, прикрыв ладонью рот.
— Ну что еще? — снисходительно буркнул я.
— Вспомнила твое лицо, когда ты… это самое.
— Я на твое лицо погляжу, — передразнил я, — когда ты «это самое».
— Не обижайся, Исаев. Чернорецкий вон вообще чуть не обделался, когда нас застукал… — взгляд Елизаровой как бы невзначай скользнул по моим мокрым яйцам.
— Ну что, Елизарова, показывай сиськи теперь, ты обещала.
— Не помню такого, — нагло соврала она и взвизгнула. Я направил на девчонок струю воды и окатил с ног до головы. Платья прилипли к телам, с волос капало, Елизарова метнулась в сторону, но угодила прямо ко мне в руки.
— Зато я помню, — прошипел я и, воспользовавшись ее замешательством, засосал.
Промокшие насквозь, мы пару секунд боролись, пока Елизарова не оцарапала меня и ужом не выскользнула из захвата.
— Так что, Челси, хочет меня Елизарова? — я громко фыркнул.
— Она так сказала. — Чумакова, зажатая между голозадыми Псарем и Хьюстоном, довольно улыбалась и выжимала край юбки — так, чтобы мелькали трусы.
Елизарова посмотрела на меня с вызовом. Развернулась и ушла, одна, без подружки.
***
Я выловил Чумакову на следующий день после чарологии. Селиверстов со звонком велел на следующий семинар притащить громадное сочинение о чарах Долгорукого и разрешил сваливать. Я ухватил Челси за локоть, буркнул что-то типа «не отвлекаю?» и потащил прочь от Елизаровой, Масловой, Марковой и жвачки, которую все трое усиленно жевали.
— Ну? — я хмуро взглянул на нее и решил уточнить вопрос: — Выкладывай.
— Выкладывать? — Челси открыла рот, за ярко накрашенными губами мелькнули мелкие зубы.
— Выкладывай про Елизарову.
Чумакова откашлялась.
— Ева родилась двадцать второго января в Первоуральске…
— Опустим шлак. Выкладывай про то, что Елизарова меня хочет.
— Ну, ты сам все сказал. Мне добавить нечего, — Челси передернула плечами и надулась.
— Напоминаю, Чумакова. Вчера вы с Елизаровой притащили свои задницы в мужской душ, хотя вашим задницам положено находиться в женском. Потом Псарь взял вас за эти самые задницы, затем мы потупили, еще и еще — ты все это время держала Хьюстона за член, — а затем сказала, что Елизарова меня хочет. Было дело?
— Ну, было.
— Елизарова слилась, ты осталась держать Хьюстона за член. Члену понравилось, если тебе интересно.
Челси самодовольно хмыкнула, как будто я заявил, что она делает лучшие в Виридаре минеты.
— Ну и?
— Соколова не было на парах, — Чумакова сделала вид, что не догоняет, чего от нее хотят.
— Думаешь, из-за того, что перепихнулся с тобой и продрых весь день? Не обольщайся, у него мать заболела.
— Слушай, Исаев, почему ты такой отмороженный, а? — закатила глаза Чумакова. — Пропусти.
Я посчитал вопрос риторическим. Челси потопталась на месте и пошла прочь. Сиськи у нее были что надо, даже лучше, чем у Елизаровой.
Я хмыкнул, порылся в сумке и достал Скрыт-медальон. К гадалке не ходи, даже дебилу было ясно: шансы по-хорошему вытянуть что-либо из Челси стремились к нулю, а медальон еще ни разу не подводил. Он достался мне от деда и помогал становиться невидимым.
След Чумаковой привел меня в девчачий туалет. Я вообще в последнее время околачивался в дерьмовых местах.
Милена сидела на толчке, не закрыв дверцу кабинки — кроме их компании тут никого не наблюдалось. Злата красила ресницы, напевая под нос мелодию, от которой меня одолело желание присесть рядом с Миленой и обделаться. Елизарова запросто задрала юбку и подтягивала колготки. У меня встал.