– Хорошо, мамочка! – вскакивает Маша. – А это моя бабушка. Как бабушка Зоя, только не Зоя.
Говорит и убегает вприпрыжку из комнаты. Я же подхожу к Софии. Но она отходит в сторону и обхватывает себя руками. Смотрит на меня, а в глазах плещется боль и разочарование.
– Вы, должно быть, София?
Наш зрительный контакт прерывает голос матери. Я вижу, что Соню буквально передергивает. Что за хрень творится?
– Маша такой замечательный ребенок, мы с ней…
Деева резко меняется в лице. Срывается с места и встает прямо перед моей матерью.
– Да, моя дочь – замечательный ребенок! А вы с ней больше не увидитесь!
Мать сидит с открытым ртом. Соня же разворачивается и пытается выбежать из комнаты. Я хватаю ее за руку и разворачиваю к себе.
– Ты что творишь?
– Вот сынок, а я же говорила…
Слышу голос матери, но я ее не слушаю. Смотрю на Софию и меня разрывает от эмоций. Хочется ее встряхнуть, привести в чувства. И в то же время прижать к себе и стереть эту боль, что плещется на дне зеленых глаз.
– Я видела брата, – холодно говорит София. – Это твоя мама дала ему деньги на аборт. А теперь…
Ее голос дрогнул, она прижала кулак к губам. Из глаз полились слезы.
Отшатываюсь от нее. В голове набатом раз за разом прокручивается ее последняя фраза. Я настолько ошалел от этой новости, что просто смотрю, как Соня разворачивается и убегает в гостевую комнату к дочери.
Стою в полном ступоре. Сквозь гул в ушах слышу тихий плач за спиной. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Пытаюсь взять себя в руки, но чувствую, как ярость лавой устремляется по венам. Медленно разворачиваюсь и встречаюсь с виноватым взглядом плачущей матери.
***
София
Я мечусь по комнате, которую для нас выделил Марк и пытаюсь взять эмоции под контроль, но как же это трудно!
– Мамочка, а можно мне взять эту игрушку? – спрашивает Машка.
– Конечно, – отвечаю на автомате.
– А этого кролика? А эту куклу? А этот набор конструкторов?
– Морковка, бери все, что хочешь, хорошо? Ты пока собирайся, а я сейчас…, – целую дочку в щеку и забегаю в ванную.
Подхожу к раковине и хватаюсь за нее, чтобы не упасть. Чувствую, как внутри меня что–то ломается, крошится, кровоточит. Так больно, что не продохнуть. Делаю вдох, а он застревает в горле, слезы начинают катится по щекам. Закрываю рот ладонями, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания. Сажусь на пол, забиваюсь в самый дальний угол и даю волю эмоциям.
Когда мне Ванька рассказал все, я была в шоке… Как так? Нас с Марком предали два самых близких и родных человека и ради чего? Да даже плевать на нас. Они забрали у Машки счастливое детство! Моя дочь, конечно, счастлива, но она просто не знала, что может быть по–другому. Так горько от этого, так противно. А увидеть, как эта… Эта… Женщина разговаривает с Машенькой, как светятся ее глаза от радости… Я хотела ее ударить! Она сама, осознанно, отказалась от внучки, а теперь смеет смотреть на нее? А Иван? Как он мог, я просто не понимаю… Он же видел, как мне было плохо, как я страдала… А потом, когда Машка родилась… Ничего внутри у него не ёкнуло. А я дурочка наивная, всегда жалела его, оправдывала, а он мне нож в спину.
Не знаю, сколько просидела так на полу, жалея себя. Я даже не услышала, как открылась дверь, лишь почувствовала, что сильные, надежные руки начали меня обнимать. Сделала глубокий, прерывистый вдох и в легкие попал аромат парфюма Шаховского. Марк пересадил меня к себе на колени и стал укачивать. А я почувствовала себя такой маленькой, беззащитной, но в таких надежных руках. Я знала, что ничего плохого не случится, Марк не позволит… И слезы вновь покатились из глаз, я терпеть не могла себя за эту слабость.
Обняла Шаховского за шею и громко всхлипнула, уткнувшись ему в грудь.
– Тише, маленькая, знаю, – начал успокаивать, гладить по спине.
И, удивительно, но на меня действовали его слова. Я и правда начала чувствовать, что прихожу в себя, истерика и жалость к себе отступают.
Медленно я подняла голову и уставилась на пятно на рубашке Марка.
– Прости, я намочила твою рубашку, – хрипло сказала.
– Ничего страшного, Соня, – улыбнулся мужчина.
А у меня сердце зашлось в бешенной скачке. Ведь все наши обиды – не существующие. Такое чувство, что мы просто вернулись назад, на ту турбазу, где не расставались, где рассказывали друг другу самое сокровенное и любили…
Я нервно сглотнула и облизала губы, Марк проследил за этим движением, видела, как его глаза потемнели. Ох.
– Мы… Я… Ты…, – вот и весь мой богатый словарный запас.
Сам воздух вокруг нас начал потрескивать, а дыхание сбилось. Такой момент, глаза в глаза…
– А что вы тут делаете? – послышался детский голосок от двери.