Брагоньер остановил коня у подножья лестницы и, бросив поводья на луку седла, соскочил на ступени. Он знал, животное уведут – за улицами вокруг Управления тщательно наблюдали. И точно, распахнулась калитка в воротах закрытого внутреннего двора, и конюх поспешил увести коня.
Шаги гулко отзывались под потолком холла.
Медленно стягивающиеся на работу служащие расступались и испуганно перешептывались. В воздухе витало: "Проверка!"
Стоило Брагоньеру бросить косой взгляд, разговоры смолкали, люди развивали бурную деятельность. Даже дежурившие в холле солдаты вытянулись так, словно кол проглотили.
Власть сладка. Брагоньер понимал нынешнего короля, хотя и не одобрял его поступка. Лучше оставаться министром внутренних дел, чем примерить корону, обагрив руки кровью.
Соэр поднялся по лестнице, миновал коридор с одинаковыми дверьми. Кое-где уже ждали следователя вызванные свидетели.
Пересечь пролет, толкнуть дверь. Ровно сорок шагов, и вот знакомый коридор. Там все так же пахло кофе. Дверь в приемную открыта, оттуда слышатся голоса. Брагоньер узнал всех: бывшие непосредственные подчиненные.
— В кабинет господина Ульмана, господин соэр? – А вот и секретарь.
Госпожа Ллойда ничуть не изменилась, только улыбалась натянуто, нервно.
Брагоньер махнул рукой, и женщина с подносом выплыла из приемной, чтобы ловко отпереть дверь с табличкой "Главный следователь Следственного управления города Сатия". Сначала одну, потом вторую. Нынешний хозяин кабинета еще не пришел, и соэр с чистой совестью занял его кресло.
— Сменили стол? – От него не ускользнула ни одна деталь.
— Да, в прошлом месяце. – Госпожа Ллойда водрузила поднос на стол и поставила чашку с ароматным напитком перед бывшим работодателем.
— Все еще помните мои привычки? – едва заметно улыбнулся Брагоньер.
Терпкий аромат дразнил ноздри, а первый же глоток принес ясность уму.
Госпожа Ллойда – отличный секретарь, поэтому и удержалась на месте. Вопреки слухам, ее и бывшего Главного следователя не связывал ни один поцелуй. Соэр вообще интересовался женщинами строго по расписанию, раз в месяц, в одном и том же публичном доме, пока не встретил Эллину. Тогда в его жизнь вошла иррациональность, а после возникло желание заниматься любовью спонтанно, но только с одной, единственной.
— Разумеется. – Улыбка госпожи Ллойды могла бы соперничать с солнцем.
Секретарь тоже не питала нежных чувств к Брагоньеру, но чуть ли не единственная во всем Следственном управлении уживалась со сложным характером соэра. Во многом благодаря ей тот помирился с Эллиной, и тот предложил гоэте стать его любовницей.
— А частенько Ульман опаздывает? – Брагоньер бросил взгляд на часы.
— Случается, — уклончиво ответила секретарь и тут же переменила тему: — Что-нибудь принести? Почта, дела, экспертизы?
— Да, чуть позже. Зайдите через пару минут.
Дверь закрылась, и соэр ненадолго остался один. Он никогда не отличался сентиментальностью, но тут нахлынули воспоминания. Брагоньер встал, открыл шкаф и извлек форменный длинный плащ и маску, провел по ним рукой. Как же он соскучился по работе! А ведь прошло всего полтора года.
Новая должность, семья… Соэр покачал головой и убрал вещи обратно. Если дальше так пойдет, он потеряет физическую форму, обрюзгнет. Эллине, пожалуй, в радость, а ему каково? Разве место мужчины в театре, на термальных источниках, где от скуки дохнут даже птицы.