- Ого! Сколько?
- Сколько слышала.
- Почему так дорого?
- Ночь. –Ответил парень, ехидно улыбнувшись. - А что, денег нет? Можем договориться...Мм-м? – протянув руку он бесцеремонно схватил её за коленку.
Швырнув деньги ему в лицо, Аня выскочила из машины и со всей дури хлопнула дверцей.
- Дура! –Выкрикнул таксист и дал по газам.
- Катись к чёрту!
Войдя в подъезд, Аня пробежала наверх по ступенькам и, вставив ключ в дверь, попыталась открыть, но с другой стороны это сделали быстрее. На пороге, сложив руки на груди, стояла её мама. Ну все, сейчас будет конец света.
Оторопев, Аня попятилась. Вид женщины не предвещал ничего хорошего. И без того острые черты худого лица еще более вытянулись. Морщинки у глаз, свидетельствующие о том, что женщине уже за сорок. Ещё одна пересекающая лоб особенно выделялась, когда она была не в духе. Хотя в этом состоянии мама пребывала чаще всего. Притоптывая ногой, Вера Николаевна осмотрела дочь с ног до головы. Её серые глаза похолодели, брови сдвинулись в кучу. Схватив Аню за локоть, она затащила её в квартиру и закрыла дверь.
- Три часа ночи! Где ты шлялась?
Аня ничего не ответила, вяло стащив с ног босоножки она прошла мимо родительницы. Шагая по скрипучему, деревянному полу коридора прямиком к своей комнате она молчала. Девочка ждала нападения со стороны мамы, и практика уже доказала, что оправдываться бесполезно. Лучше прикинуться немой и глухой, ан нет, лучше дохлой.
- Посмотри, на кого ты похожа! От тебя несёт, как от мужика!
Не ответив матери, девушка неожиданно передумала и свернула на кухню.
- Где ты взяла эти шмотки?
- У Иры. - Наливая стакан воды буркнула Аня.
- Ирка твоя наряжается как шалава и тебя за собой тянет!
- Мама!
- Что мама!? Пора за ум браться! Тебе уже девятнадцать, а ты…не учишься! Не работаешь! В конце концов, ты же у меня не уродина! Замуж бы вышла хоть! Пока берут!
- За кого? Лишь бы? Не хочу!
- Не хочет она…А таскаться хочет! Гулять есть с кем!
- Да не таскаюсь я!
- Отец! Не могу я с ней разговаривать! Она не понимает. Ты, что ли, скажи!
- Хватит орать. – Подал голос мужчина из своей комнаты, не вставая с постели. – Мне на работу утром. Соседи спят. Всех перебудите. Отстань от неё. Девчонка всё равно по-своему будет делать. Она такая же как ты, упрямая.
- Как я!? О чём ты говоришь!? Я такой не была. У меня работа, потом замуж и… ребенок. Эх-х! Я прошу тебя помочь, а ты…Я в свои девятнадцать пахала, как лошадь!
- Ага! А в двадцать уже развестись успела и второй раз замуж выскочить! –Отозвался муж.
- Да что ж это такое. Молчи лучше!
- А ты не ори на неё, она не глухая! Вопли ей твои, что в лоб, что по лбу. Не умеешь ты со своим ребенком разговаривать.
- А ты умеешь? - Обиженно буркнула Вера. – Вот и разговаривай с ней. А я…Я спать пойду. Слова от меня больше не услышите.
Войдя в спальню, женщина скинула любимый, старенький халат. На скорую руку причесав длинные светло-русые волосы, плюхнулась в постель и укрылась одеялом с головой.
- Эх, Вера, Вера. Женился на тебе, была скромная, кроткая. Всегда улыбалась. Что с тобой произошло? Уже двадцать лет у меня под ухом, как комар надоедливый пищишь.
- Не нравится значит? А сам то спишь, жрёшь, да на работу ходишь. С работы чуть живой приползаешь. Тут не только запищишь. Волком завыть можно. От такой жизни. Ни слова ласкового, ни ромашки облезлой.
- Можно сказать, ты – любящая жена.
- А за что тебя любить то!? –Зарыдала она, что-то невнятно бормоча под нос.
Тяжело вздохнув отец поднялся с постели. Вытряхнув сигаретку из пачки, он положил её за ухо, натянул затасканные домашние спортивки, сунул ноги в тапочки. Пройдя на кухню, он по привычке открыл форточку и закурил.
В белой майке и тёмно-синих простеньких трико с вытянутыми коленками, он выглядел совсем тощим и, каким-то даже старым, не по годам. Почесав обросшую щетиной щеку, мужчина грустно посмотрел в окно на пустой двор, освещенный тусклым светом фонаря.
В свои сорок два Сергей выглядел дряхлым стариком и конечно же не от хорошей жизни. Тяжелая работа на заводе и выпивка сделали своё дело. Худые жилистые руки и ноги, печальные серо-голубые глаза. Единственное, что осталось со времен его молодости это густая шевелюра тёмных, седеющих волос.