Но осторожный и разумный человечек внутри говорит тебе не спешить, и нашептывает жизненная осторожность, что полёты не во сне, а наяву заканчиваются для летающих разбитыми жизнями.
Янника поднималась наверх, затаив, как только могла, шум бешено бьющегося сердца. Она не боялась высоты, хотя бы потому, что с детства облетала поместье Ольсон на привычной для иллике платформе, которая поднималась и повыше этой насыпанной ветрами снежной горы.
Но если тебе пятнадцать лет, и ты идёшь по ледяным выступам, и твою руку горячит чужая рука, стискивая маленькую ладошку трепетно и нежно, но так неотвратимо настойчиво, и тебе совсем не хочется думать ни о чем, кроме этого чужого тепла, то что говорить о твоём бедном, заполошно бьющемся сердце? Что?
Край ледяной лестницы как-то резко закончился, и Янника оказалась на самой вершине. Риг подтянул её к себе, счастливо заглядывая ей в глаза и ловя первые лучи восторга, постепенно рождавшиеся сейчас в глубине её чудесных глаз, когда девушка с трудом отвела от Рига раскрасневшееся лицо, чтобы ахнуть!
Простор и красота Дергиборгского края была невероятной! Город был весь как на ладони: маленькие, аккуратные, словно сахарные домики, суровые городские стены, зубчатые и мрачные. Сторожевые башни, и дань старым традициям – подвесные ворота через засохший давным-давно водяной ров. И благословенный купол Снежной девы. Купол, которого раньше не было, но который с каждым днём всё сильнее и сильнее разгорался над Дергиборгом, делая его сказочно прекрасным. Купол, которого никто не видел, кроме неё…
Да! Янника любила Дергиборг! А может, он трогал её душу потому, что здесь она впервые начала слушать и слышать себя саму? Здесь, стоя на самой вершине, девушка вдруг вспомнила, как всего несколько месяцев назад у школьного порога, когда Старая Хейд, как маленькую, привела Яннику в серединный класс, девушка спросила:
- А что мне там делать?
Мудрая вёльва улыбнулась и сказала:
- Да что хочешь, то и делай!
- Совсем-совсем? – не проверила Янника.
Но Старая Хейд просто кивнула утвердительно. И всё.
- А если я сделаю что-то не так? – осторожно предположила девушка.
- И? – вёльва словно действительно ничего не понимала и была невозмутимо спокойна и благодушна.
- Ну, – помялась Янника, – я же подведу тебя, и всех вёльв на Хротгаре, и всех иллике!
Даже говорить это было девушке безумно страшно…
А старая Хейд рассмеялась переливчато и сказала:
- Сначала сделай, а потом – поговорим. На любые поступки, и хорошие¸ и плохие, нужна отвага. А смелости у травы за забором не бывает.
- Вы сравниваете меня с травой? – вдруг вспомнила Янника тон Верховной и попыталась всерьёз обидеться.
- Нет! – посмотрела нежно тогда Хейд и ласково погладила глупую колючку по голове. – Ты, маленькая, и даже на сорнячок пока не тянешь.
И растерянная Янника, повинуясь какому-то неясному порыву, вдруг накрыла ладошкой ту немолодую руку, что гладила теперь её нежно, притянула к себе и поцеловала в раскрытую ладонь, а потом пошла в класс.
Правда, у самого порога она резко повернулась к вёльве:
- Мне действительно можно делать всё-всё? – уточнила она, и глаза её вдруг ярко и озорно сверкнули.
- Всё! – подтвердила Хейд. – Всё, что считаешь нужным, важным и правильным! Всё!
Тогда Янника вдруг, глядя прямо в глаза старой вёльве, отточенно произнесла:
- Я так и поступлю! – потом сделала осторожный шажок назад и добавила, внимательно-превнимательно наблюдая за вёльвой: – До вечера…мама Хейди.
Женщина ответила не сразу.