Лестница повернула и вскоре закончилась в небольшом помещении с гардеробной в нише и тремя дверями, две из которых, судя по символическим фигуркам на них, вели в туалет. Лансель открыл третью створку без опознавательных знаков и вошёл в зал, наполненный светом, музыкой и блеском.
Это не бордель, что уже можно считать прогрессом.
Это кабаре, что на самом-то деле тоже нехорошо.
Потому что в подобных местах нещадно эксплуатируют девушек, вынуждая их выходить на сцену в ужасных вульгарных костюмах и танцевать всю ночь напролёт. Некоторые кабаре и предоставлением интимных услуг не брезговали, как я слышала…
Со знанием дела Лансель направился прямиком к барной стойке. Я настороженно осмотрела сидящих за столами посетителей — как ни странно, среди них я заметила и женщин, — но присутствующие явно были куда больше поглощены выступлением девушек на сцене, нежели новоприбывшими. И я метнулась за принцем. Лансель успел занять свободный стул у стойки и даже заказать напиток. Вряд ли безалкогольный.
— И что мы здесь делаем? — спросила, перекрикивая громкую музыку и ритмичный стук каблуков танцовщиц.
— Конкретно я собираюсь выпить и посмотреть на красоток, а насчёт Вашего высочества не знаю.
Заново оглядевшись и убедившись, что быть узнанными нам не грозит, я взобралась на соседний стул, повесила сумку на спинку и сверху пристроила шляпку. Молодой человек за барной стойкой поставил перед Ланселем высокий стеклянный стакан с тёмным пенистым напитком и вопросительно посмотрел на меня.
— Сок у вас есть? Или хотя бы обычная питьевая вода? И чтобы никаких алкогольных добавок, — я подождала, пока бармен отойдёт, и подалась к жениху, невозмутимо прихлёбывающему пиво. — Почему именно сюда?
— В «Лепестке» работает Кейтен… теперь уже жених Дани, — Лансель неодобрительно поморщился.
Ах вот оно что!
— Кейтен — это тот молодой человек, с которым Адаани танцевал на балу?
— Да. И он не человек. Он оборотень.
Подумаешь, оборотень! Что мы в Лазурном, двуипостасных не видели? Видели. И в ОЗЖ состояло немало нелюдей.
Передо мной возник стакан с апельсиновым соком и соломинкой. Я благодарно кивнула бармену и наклонилась, прихватив губами соломинку.
— Значит, ты всё-таки ревнуешь, — констатировала, отпив немного сока.
— Скорее сомневаюсь в целесообразности этого союза.
— Кто бы говорил! — не удержалась я от короткого ироничного смешка.
— В целесообразности нашего союза я тоже сомневаюсь, только вот поделать ничего не могу, — парировал Лансель.
— И поэтому сговорился с королевой?
— Её величество настояла, чтобы я тащился с тобой на это твоё собрание анонимных зверолюбов, сам я никуда ехать не собирался.
— А вчерашнее шампанское?
— Какое шампанское?
— Которое в конечном итоге оказалось на моём платье.
— И что с ним?
Он действительно не понимает или притворяется?
— Ты в него что-то подмешал, в то шампанское?
— Нет, — недоумение казалось искренним. — А должен был?
— Нет… тогда зачем ты настаивал, чтобы я его обязательно выпила?
— Просто так.
— Неужели? То есть это совпадение?
— Совпадение? — недоумение сменилось подозрением, и я поспешила сойти со скользкой темы.
— Просто обычно ты не предлагаешь мне выпить, — ответила я уклончиво и зачем-то добавила: — И с поцелуями лезешь только с похмелья.
— Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? — по своему оценил моё замечание Лансель.
— Ни в коем случае! — пылко возразила я.
— Тебе не понравилось? — повернулся ко мне принц. — Совсем?
— А что может понравиться в похмельном поцелуе? — я состроила гримаску. — Тебе понравилось бы, если бы я вечером напилась в дым, а поутру полезла к тебе с поцелуями?
Зря я это сказала. Ох, зря!