Когда я регистрируюсь, уже далеко за полдень. Я покупаю номер местной газеты у пожилого мужчины за стойкой регистрации в вестибюле и ставлю машину перед номером 106. Тут чисто и непримечательно. Обычный принт с изображением оленя в лесу, висящий над кроватью, и потертое стеганое одеяло из полиэстера, которое, вероятно, было бордовым в начале своей долгой жизни, — вот единственные дозы цвета.
Я вешаю черное облегающее платье, которое взяла с собой на похороны, и сажусь на край кровати, постукивая пальцами по бедрам и глядя в окно. Видна только северная часть озера, городской причал и общественный пляж. Я чувствую зуд. Кажется неправильным быть так близко к воде, но не ехать в коттедж. Я упаковала свой купальный костюм и полотенце, чтобы пойти на пляж, но всё, что я хочу сделать, это нырнуть с конца моего причала. Есть только одна проблема: это больше не мой причал.
4. ЛЕТО, СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
У меня никогда не было мальчика в моей спальне до того первого вечера, когда Чарли высадил Сэма на пороге нашего коттеджа. Как только мы остались одни, у меня от нервов язык начал заплетаться. У Сэма, похоже, не было такой же проблемы.
— Так что же это за имя такое — Персефона? — спросил он, запихивая в рот третий Орео.
Мы сидели на полу, дверь была открыта по настоянию мамы. Учитывая, каким угрюмым он был, когда мы встретились, он оказался намного разговорчивее, чем я ожидала. Через несколько минут я узнала, что он всю жизнь жил по соседству, осенью он тоже пошел в восьмой класс и что ему достаточно нравился Weezer6, но на самом деле эта футболка досталась ему по наследству от его брата.
— Почти вся моя одежда такая, — как ни в чем не бывало объяснил он.
Мама не выглядела счастливой, когда я спросила, может ли Сэм остаться на вечер.
— Не знаю, лучшая ли это идея, Персефона, — медленно произнесла она прямо перед ним, затем повернулась к папе за его мнением.
Думаю, дело было не столько в том Сэм был мальчиком, а в том, что мама хотела держать меня подальше от других подростков по крайней мере два месяца, прежде чем мы вернемся в город.
— Ей нужен друг, Диана, — ответил он, чтобы довершить мое унижение. Позволив волосам упасть на лицо, я схватила Сэма за руку и потащила его к лестнице.
Маме потребовалось пять минут, чтобы проверить нас, держа в руках тарелку с Орео, как она делала, когда мне было шесть. Я была удивлена, что она не принесла стаканы с молоком. Мы жевали печенье, моя грудь и его были усыпаны темными крошками, когда Сэм спросил о моём имени.
— Это из греческой мифологии, — сказала я ему. — Мои родители — полные гики. Персефона — богиня подземного мира. Мне оно не очень идет.
Он изучил постер с Тварью из Черной лагуны и стопку книг ужасов в мягкой обложке на моем прикроватном столике, затем пристально посмотрел на меня, приподняв одну бровь.
— Даже не знаю. Богиня подземного мира? Похоже, тебе оно подходит. Звучит довольно круто, как по мне… — он замолчал, выражение его лица стало серьезным. — Персефона, Персефона… — он смаковал моё имя во рту, как будто пытался понять, какое оно на вкус. — Мне нравится.
— Какое полное имя от Сэма? — спросила я, мои руки и шея горели. — Сэмюэль?
— Неа, — он ухмыльнулся.
— Самсон? Сэмвайз?
Он дернул головой назад, как будто я застала его врасплох.
— Властелин колец, мило, — его голос сорвался на слове мило, и он одарил меня неестественной улыбкой, которая послала еще один трепет, пронзивший мою грудь. — Но, нет. Просто Сэм. Моя мама любит односложные имена для мальчиков — например, Сэм и Чарльз. Она говорит, что имена сильнее, когда они короткие. Но иногда, когда она действительно злится, она называет меня Сэмюэлем. Она говорит, что это дает ей больше возможностей разгуляться.
Я рассмеялась над этим, и его ухмылка превратилась в широкую улыбку, одна сторона которой была немного выше другой. У него был такой легкий характер, как будто он не пытался никому угодить. Мне это понравилось. Я хотела быть именно такой.
Я доедала печенье, когда Сэм снова заговорил: — Так что твой отец имел в виду внизу?