— Что, Зуб, бабы испугался?! — не выдержал кто-то из толпы на палубе. — За борт ее, и конец истории!
Я повернула голову на голос, и это оказалось самой большой ошибкой: застывшие в каюте люди словно вспомнили, зачем здесь собрались, и пришли в движение — одновременно, суматошно и несогласованно.
Ампаро схватила лампу и разбила ее о голову ближайшего к ней матроса. Тот округлил глаза, вымученно выдохнул и рухнул прямо на Родриго, который как раз отдышался и вознамерился разобраться с предводителем, но в результате только врезался головой под колени второму матросу. Тот пошатнулся, инстинктивно вытянув руки в поисках опоры, и, разумеется, тут же ее нашел.
Каталина брезгливо взвизгнула и с неожиданной силой оттолкнула его прочь. Тесная каюта не была рассчитана на столь активные развлечения — матрос налетел на гамак, не удержался на ногах и выписал эффектный кульбит, прежде чем грохнуться вниз. Пока он осоловело мотал головой, Ампаро успела подскочить к нему и выдернуть из-за пояса мушкет.
А самопровозглашенный предводитель самосуда, не обращая внимания на возню за спиной, деловито протянул руку к моему вороту. Я инстинктивно шарахнулась от грязной пятерни, но матрос уже успел сжать пальцы — и рубаха порвалась под его хваткой, как бумажная, выставив на всеобщее обозрение четыре белые полосы на моей груди — следы от ногтей, тотчас же начавшие наливаться воспаленной краснотой.
Краска бросилась мне в лицо, но предпринимать что-либо было поздно — я уже падала назад, на койку, поскольку совершенно не ожидала, что ткань рубахи окажется такой ветхой. Бить я никого не планировала (хотя очень хотелось), но случайность решила все за меня. Падая, я поджала ноги к нестерпимо уязвимому без корсета животу, и движение коленом вышло таким точным и безжалостным, что матрос согнулся пополам. Дружелюбия это ему точно не добавило, но драгоценные секунды были упущены, и Родриго, так и не поднявшись, метко двинул под колени и ему.
Команда тотчас же бросилась на помощь своим, но тоже одновременно и не слишком согласованно, создав затор в дверях, — а потом застрявшие матросы и сами замерли на месте, не пропуская товарищей.
— Ни с места! — рявкнула Ампаро для самых невнимательных и наглядно продемонстрировала взведенный курок мушкета. — Здесь все в ламповом масле! И я не побоюсь высечь искру!
Голос у нее не дрожал, не оставляя сомнений в сказанном. Выбор между бесславной кончиной в морских глубинах и огненным погребением на одном костре с врагами фрейлина сделала мгновенно.
К сожалению, пираты тоже считали, что терять им нечего. Морские суеверия, так их разэдак!
Я набрала воздуха и перешагнула через поверженного предводителя самосуда. Почти вся сила воли уходила на то, чтобы держать спину прямо и не цепляться за разорванный ворот: нельзя выглядеть слабой, нельзя казаться пострадавшей, нельзя быть жертвой! Стоит этой звериной стае осознать, до чего мне страшно, как нас просто задавят массой!
— Господа, — изрекла я самым холодным тоном, на какой только была способна, — если вы всерьез полагаете, что женщины на корабле — к несчастью, и намерены избавиться от нас, то вынуждена вас разочаровать. «Сурайя» ждёт весточки от меня сразу же по прибытию в порт, и если капитан Оздемир ее не получит, то охоту на «Бродягу» откроет вся эскадра бейлербея Медины.
Угроза была откровенно дурацкая. Что, в конце концов, мешало им просто высадить нас в лодку без воды и еды? Жара решила бы все их проблемы за один день — когда Су бросится разыскивать меня, то лодку и найдет, а «Бродяга» к тому моменту может быть уже далеко! Или близко, только тогда мстить будет некому...
Но, по крайней мере, проникновенная речь выиграла нам время.
— Что здесь происходит?!
Голос я узнала не сразу. До сих пор в моем присутствии Бузур либо терялся, либо предпочитал помалкивать, и я даже не предполагала, что он способен так жутко рычать. Капитан Датри на его фоне выглядел как-то блекло — правда, ровно до тех пор, пока не ощерился.
Противопоставить что-либо столь зубастому неодобрению команда не смогла и расступилась.
Я не без труда подавила желание всё-таки сжать ворот и вскинула подбородок.
— Полагаю, ваши люди решили, что ветер вернётся, если выбросить нас за борт.
Кто-то неуверенно пробормотал что-то про баб на корабле, и его слова моментально подхватили — ропот охватил всю команду, невнятный и гулкий, как шум водопада. Или это шумело у меня в ушах?..