Беспокойство наполняет ее, отчетливо пульсируя по связи со всеми ее Привязанными. Я чувствую, как волна раздражения пробегает по Бэссинджеру, но пока он держится в стороне, либо чувствуя, что происходит что-то неладное, либо просто по счастливой случайности.
«Я нахожусь в медицинском центре, именно там, где мне сказал быть Норт. Со мной Гейб и Атлас. Киран, Сейдж и Феликс тоже. Я в безопасности».
Я переглядываюсь с Нортом, но он уже достал свой телефон, его пальцы летают по экрану, пока он вызывает подкрепление. — Я забираю ее оттуда сейчас же.
Сойер начинает набрасываться на него, и Грей встает между ними, но я слишком занят, пытаясь незаметно проникнуть в мозг Сейдж с такого расстояния, не насторожив ни ее, ни тех, кто может там находиться, чтобы обращать на это внимание.
«Скажи мне сейчас. Что бы это ни было, скажи мне сейчас».
Если я скажу ей, она мне не поверит. Черт, если бы Сойер просто сказал мне, я бы тоже ему не поверил.
Но я могу показать ей. В тот момент, когда я это делаю, я чувствую, как она отключается, впадает в полный и абсолютный психоз, который заставляет ее просто опустошить свой мозг, как учил ее отец Нейро. Это благословение, потому что только ее Привязанный сможет понять, что она сейчас сходит с ума.
Грей оттаскивает Сойера от Норта, и мой взгляд встречается с Торговцем смертью в другом конце комнаты, миллион невысказанных слов проносятся между нами.
Глаза Норта мерцают, становясь черными, а затем снова голубыми, на мгновение теряя контроль, а затем он говорит опасным тоном: — Нокс ближе всех. Я отправлю его к ней прямо сейчас.
Глава 1
Оли
Моя грудь горит, легкие кричат, требуя воздуха, сердце бешено колотится в грудной клетке, но я не могу заставить себя сохранять хоть какое-то подобие спокойствия, когда смотрю через всю комнату на Атласа, его взгляд тверд, не отрывается от моего.
Я не могу смотреть на Сейдж прямо сейчас, не тогда, когда в моей голове все еще отчетливо стоит картина того, как она убивает Дару, даже несмотря на то, что изображение, присланное мне Грифоном, исчезло. Глаза Атласа впиваются в мои, его собственный гнев на предательство моего самого близкого друга кипит прямо под поверхностью, но сказать что-либо в данный момент, когда двое ее Связных здесь, с нами, — это кошмарная ситуация.
Все может обостриться так чертовски быстро.
Особенно если учесть, что Феликс залечивает царапины и синяки на мне, так что его руки находятся прямо на моей коже. Киран — высококвалифицированный оперативник ТакТим, у которого больше подготовки и навыков, чем у нас троих вместе взятых… плюс еще тот факт, что он Транспортер и может просто исчезнуть вместе с ней, как только мы что-нибудь скажем.
Какая-то часть меня хочет, чтобы он сделал это, хочет, чтобы он увел ее отсюда, пока последствия ее действий не настигли ее, потому что, ну, она моя лучшая подруга. Делает ли это меня ужасным человеком?
Возможно, но тоненький голосок в глубине моего сознания определенно переходит эту грань, нашептывая, что мои узы могли бы позаботиться обо всем этом для нас.
Но я не хочу этого, и… странно, у меня внутри тихо, как будто пиршества души Заряда было достаточно, чтобы погрузить их в короткую дрему.
Значит ли это, что я сейчас в безопасности в этой комнате и все это просто какое-то огромное недоразумение? Или это значит, что у меня наконец-то появилось слепое пятно, небольшая ошибка, которую допустили мои узы, позволив шпиону Сопротивления приблизиться к нам всем?
Моя голова словно готова взорваться от всех этих неизвестностей и предательств. Почему это должна была быть именно Сейдж?
Голос Феликса выводит меня из круговорота мыслей. — Оли, твой пульс сейчас просто сумасшедший. Сделай вдох. Это приступ паники из-за того, что твои узы вышли наружу, или что-то другое? Гейб, принеси ей воды, и, Атлас, тебе лучше снять футболку, чтобы начать передачу. Ей нужно что-то.
Мой взгляд возвращается к ним обоим, но ни один из них не двигается по команде Феликса и не пытается ответить ему.
Гейб пристально смотрит на меня, а я моргаю ему в ответ, надеясь, что он сможет прочитать достаточно по моему лицу, чтобы оставаться хладнокровным и не подвергать сомнению все то безумие, которое сейчас происходит.