Бессчетное количество времени Артём просидел за столом, глядя в одну точку. Никаких эмоций: его организм застыл, словно капелька еловой смолы.
— Поднимай попу! — из анабиоза его вывела вовсе не современная медицина, а заместитель администратора — читай: директора — компании Пауль Кёрнер. Он схватил Артёма, чуть не опрокинув его вместе со стулом. — Она в Центральной больнице! Палата тридцать восемь!
— Чего?! — Артём вздрогнул всем телом и ощутил одновременно слабость, тошноту и испуг.
— Поехали, говорю!.. Я хочу ее увидеть!
— Это же неприлично… — Артём свел густые брови, его взгляд сделался жалобным. — Можно посылать цветы, открытки… Да и как мы пройдем, если мы даже не родня ей?
В самом деле, современный этикет говорил, что люди должны воздерживаться от посещений родственников — для друзей и прочих это было затрудненно еще и необходимостью предоставления горы разрешений, оформить которые в разумное время было фактически невозможно — в моменты болезней и слабостей. Считалось, что таковые подрывают волю обеих сторон и портят отношения, привнося в них страхи и фобии и порождая ложное чувство безысходности. О тех, кому было плохо, заботились профессионалы. Тем более что общество за годы развития медицины сумело побороть почти все главные болезни и обеспечивало сносное существование тем, для кого лечение еще не означало полного выздоровления.
— Артём, это же наша Лялька!.. Ты едешь или нет?!
В глазах Пауля горел огонь, он не желал ничего слушать.
Тот, которого за его развод по электронной почте феминистки, да и не только они, в XX — начале XXI века назвали бы трусом и уродом, а может, и похуже, в тот день проявил недюжинную выдержку и способность идти против правил ради той, с кем он был так долго.
Промчав на личном авто тридцать километров за десять минут, Пауль выскочил на улицу и, едва дождавшись нерешительного Артёма, побежал к стеклянным дверям мирного многоэтажного здания.
— Как вы вошли сюда?..
Изумлению Ляльки не было предела. Она только что услышала от медицинской сестры, что к ней идут целых два посетителя.
Ее рука, перевитая трубкой капельницы, опять же не имеющей иглы и плотно входившей в тело, сама потянулась к вошедшему Паулю. Он сжал ее ладонь.
— Очень просто. Согласно электронному свидетельству я твой муж. И имею право делать для тебя то, что «неприлично и поставит тебя в неловкое положение», — он усмехнулся, процитировав персонал больницы.
— Но оно же давно аннулировано, — шепнула Ляля.
— А IT-отдел нам на что?.. И моя должность? Они немного подредактировали штамп о разводе.
— Псих! Я вспоминаю, почему в тебя влюбилась…
Лялька смогла улыбнуться, и впервые за последнее время ее глаза смотрели на него с теплотой.
— Ты же оставила мою фамилию… Без этого бы ничего не вышло, — ответил Пауль негромко. — Кстати, это твой брат, знакомься, — он указал на Артёма. — Поверили на слово. Супругу-то.
— Все представители избранного народа — братья, — слабо усмехнулась Ляля.
— Что? — не понял Пауль.
— Ничего, — она покачала головой. Никто теперь не знал ни истории, ни первоисточников.
Ее взгляд до сих пор был странноватым, а голос временами падал. Артёма это здорово пугало. Он расширившимися глазами оглядывал больничную палату, в какой побывал, только когда родился.
На каких резервах держался Пауль было известно одному Богу. Впрочем, от него несильно попахивало спиртным.
— Ты поправишься? Что сказали врачи? — спросил он.
— Жить буду. Однако вероятность ограничения способностей — 70 %.