— Ты оплакиваешь его смерть? — спросил он, и этот вопрос поразил меня.
Тот факт, что он стоял на коленях спиной к Дезу, сказал нам обоим, что он даже отдалённо не рассматривал Стража как угрозу.
— Ты думаешь, он умер несправедливой смертью?
— Почему ты убил его?
— Разве это имеет значение?
— Да, — сказал я. — Имеет.
Он холодно посмотрел на меня.
— Этот человек, если его вообще можно так назвать, был не более чем худшим из хищников. Я чувствовал весь его грех.
У меня ёкнуло сердце.
— Что… Что ты имеешь в виду?
— Я чувствую грех людей, их самые тёмные, сокровенные мысли, — повторил он тоном, который предполагал, что он не думал, что у меня есть две работающие клетки мозга, чтобы тереться друг о друга.
Его взгляд метнулся к телу позади меня, и я мысленно проклинала Трона за то, что он забыл посвятить меня в этот его новый талант.
— У него были не только мысли о детях. У него были воспоминания о том, что он сделал.
Я сложила дважды два, и в итоге у меня в горле появился привкус желчи. Я не знала, правильно это или неправильно, чувствовать некоторое облегчение, зная, что этот человек не был хорошим парнем. Убийство было плохим и всё такое, но если то, что утверждал Зейн, было правдой, я не могла чувствовать себя так плохо из-за него. Я просто не знала, что это значит для Зейна.
Или для меня.
Но всё равно.
— Ты принимаешь неправильное решение, — сказал Зейн, выдернув меня из моих мыслей.
Он смотрел на меня, но разговаривал не со мной.
Что делал Дез?
— Сейчас я чувствую себя чересчур щедрым, — сказал Зейн. — Но сделай ещё один шаг, и это будет твой последний шаг.
Были ли у него глаза на затылке? Я понятия не имела, но холодная угроза несла в себе вес правды. Было ясно, что это его последнее предупреждение.
Уставившись на него, я попыталась примириться с тем фактом, что даже с ровным тоном и хищным блеском в глазах, это было похоже на Зейна. Да, были вещи, которые отличались. Сияние и крылья. Но я не могла понять, насколько он изменился. Как его Падение могло стереть всё? Неужели сияние, его душа, так сильна? Были ли в нём какие-то воспоминания о его жизни или просто смутные ощущения, связанные с сознанием, с которым он больше не был связан? Может быть, поэтому я показалась ему знакомой, но он не знал почему? Или забота? Или причина, по которой он убил Упыря, почему он не свернул мне шею, потому что это сознание всё ещё вело его на каком-то первобытном, базовом уровне, который он не мог понять? Было ли уже слишком поздно?
— Ты вообще ещё там? — прошептала я.
Мелькнула вспышка эмоций, от которой кожа вокруг его глаз и рта натянулась. Замешательство? Я так и думала. Это напомнило мне, как он смотрел на меня, когда я коснулась его щеки вместо того, чтобы ударить его.
Если бы он действительно заблудился, то сейчас не чувствовал бы замешательства. По крайней мере, так я думала, так я должна была думать.
— Ты всё ещё слишком много чувствуешь? — спросила я, вспомнив, что он и Трон говорили о его Падении. — Ты знаешь, кем ты был до сегодняшнего вечера? Кем ты был?
Он ничего не сказал.
— Ты был Стражем, как и он. Ты был моим Защитником, связанным со мной узами. Ты умер, защищая меня. Разве ты этого не помнишь?
Грудь Зейна поднялась с резким вздохом.
— Ты сделал это, потому что любишь меня, а не из-за каких-то уз или долга, — поспешила я. — Ты ничего не помнишь, что было да Падения? Ты хоть помнишь своё имя?
— Я сказал тебе, как ты можешь называть меня, — прорычал он, отчего по моей коже пробежал холодок.
— Как? Смерть? Падший? Это не твоё имя. Ты — Зейн, — заявила я, вкладывая в слова всё, что чувствовала.
Всю мою любовь и страх за него, всю мою надежду и мою боль.