Дидро обитал в непритязательных апартаментах в Латинском квартале, где он корпел над «Энциклопедией» и принимал друзей и сотрудников, посещавших его. Но Ги Дюпре де Ришмон обычно встречался с ним на публике и в домах парижан всех классов, восхищавшихся живостью ума Дидро. Сегодня они громко разговаривали, время от времени останавливаясь, чтобы приветствовать вновь прибывших.
— Рад снова видеть вас в городе, — сказал Дидро. — У меня есть одна или две статьи для «Энциклопедии», и я хотел бы прочитать их вам. Было бы глупо посылать их по почте. Они касаются щекотливых предметов, и если уж топору суждено упасть, то лучше предсказать, где это произойдет.
Ги де Ришмон с сожалением улыбнулся:
— Для этого нужен более точный глаз, чем мой. Я не могу предсказать и того, какая из моих идей скандализирует цензора.
— Все потому, что вы гораздо ближе к этому, чем я в моих эссе. Будьте любезны, проглядите их, если найдете время. Когда вы снова отправитесь в Орлеан?
— Как только улажу свои дела с Жувером.
Дидро кивнул. Его молодой друг получал доход от многих парижских книготорговцев, но из-за перепродаж деньги поступали нерегулярно. Книготорговцы находили причины не платить в срок.
— Я помогу тебе в этом. Мы навестим завтра старого мошенника, а затем тебе придется по меньшей мере неделю провести в обществе. У мадам Жофре послезавтра состоится ужин, вероятно, очень забавный. Она будет рада, если я введу вас в ее маленький кружок.
Ги согласился остаться в Париже и мысленно просчитал свои будущие издержки. Потом кивнул. Когда бы Ги ни оставался в городе, он всегда тратил слишком много денег. Он не мог не проявить щедрости, но при этом долги приводили его в ужас. Ги знал лишь один способ избежать подобного зла: сократить пребывание в столице и в нужный момент вернуться к не слишком дорогой жизни в Орлеане. Недавно он обнаружил новый источник дохода, который казался многообещающим, и у него появились надежды на более легкую жизнь. Словно угадав мысли друга, Дидро спросил:
— Как идет последний манускрипт? Я знаю нескольких людей, уже прочитавших его.
— Я и сам это обнаружил. Мне только что предложили его на улице за такую цену, которую я не мог бы позволить себе. Я полюбопытствовал, какой процент получают торговцы, но этим лишь напугал своего собеседника, и он побежал от меня со всех ног.
— Я не стал бы придираться к цене. Все, что продается хорошо, можно считать прекрасным. Мы обсудим детали с Жувером завтра.
Красивые темные брови Ги де Ришмона сошлись на переносице.
— Мне хотелось бы иметь настоящий контракт с издателем, чтобы мои книги продавались на прилавке и я забыл бы об этой утомительной секретности. Книги не так уж плохи. Мне неприятно, что их печатают в Швейцарии. Я не успеваю вовремя просмотреть гранки, копии из-за границы полны ошибок, и нет ни одного спокойного момента до тех пор, пока они не приземляются в безопасности в запасных комнатах книготорговцев.
— Что ж, жалуйся, — промолвил Дидро, — но не позволяй Жуверу одурачить тебя своими стонами. Он любит интриги и ссоры с типографиями, но больше всего — прибыль. Ему нравится продавать запрещенные книги, черт побери. Он просит за них ту цену, которую захочет, а что касается ошибок, то единственный путь избежать их — сидеть рядом, когда странички выходят из-под пресса. Даже если не удается проконтролировать напечатанное, исправишь ошибки чернилами, а затем, когда сравнишь с первой напечатанной копией, обнаружишь, что они сделали еще кучу ошибок. Как полагаешь, захочет Жувер напечатать твое последнее произведение?
— Оно слишком злободневно, писалось слишком быстро и со слишком большой злостью, чтобы иметь литературную ценность.
— Чепуха! — Дидро хлопнул по столу. — Это твое лучшее произведение.