Мой.
Боже, если бы Рич мог видеть это сейчас — именно эта мысль останавливает меня. Я обещала присматривать за этим местом, поддерживать его в рабочем состоянии. Я должна, даже если это убьет меня.
— Пожалуйста, пожалуйста, не нужно, — я стискиваю зубы от этих слов, единственный намек на слабость, который я позволяю.
Он откидывается назад, уголки его губ чуть приподнимаются.
— Хорошо, пока мы не решим, что с ним делать, я позволю твоим… партнерам вести дела.
Я фыркаю, когда он употребляет слово «партнеры». Он имеет в виду Кука и Трэвиса.
— Они в курсе, что со мной случилось?
Он приподнимает бровь.
— Нет, они думают, что у тебя возникли семейные проблемы и тебе пришлось уехать.
Я смеюсь, откровенно смеюсь, а он смотрит на меня.
— Что смешного?
Я чувствую, как остальные переглядываются между нами, все разом прекращают есть. О, Райдер не любит, когда чего-то не знает, когда над ним подшучивают.
— У меня нет семьи, они это знают, — фыркаю неодобрительно.
— У тебя есть отец, — смущенно отвечает он.
— Я отреклась от него много лет назад, — пожимаю плечами. — Это всем известно.
Он кивает, вытирая рот салфеткой, прежде чем аккуратно сложить ее и положить на стол.
— Я видел, что ты ушла из-под его опеки в семнадцать.
Тогда я поднимаю голову, гадая, как.
— Как…
Он улыбается и делает это так холодно и зло, что я даже вздрагиваю. Твою же мать.
— У нас свои пути, дорогуша. Я мог бы при желании узнать что угодно о ком угодно. Дай мне минутку, и я узнаю основные факты. Через час я узнаю все о твоей жизни… — он наклоняется ближе, его мятное дыхание обдает меня, от него пахнет мятой с нотками древесного запаха. — Дай мне день, и я уничтожу тебя, использовав против тебя все то, что знаю о тебе.
Наклонив голову, я смотрю ему прямо в глаза, отказываясь отступать.
— Ладно, ты знаешь обо мне все дерьмовые подробности, а кто не знает? Это не значит, что ты меня знаешь.
— Нет? — возражает он, выгибая бровь и откидываясь назад. В его глазах появляется удивление от моего отказа уступить, испугаться или поджать хвост, и я могу себе представить, что такое с ним впервые.
— Тогда позволь мне просветить тебя. С тех пор как тебе исполнилось три года, на твоем теле нет ни одной не сломанной косточки. Все из-за твоего папаши пьяницы, наверное. Твоя мать была наркоманкой и покончила с собой, когда тебе было четырнадцать. Ты ходишь как человек, который может постоять за себя, ты умеешь драться. Скорее всего, брала какие-то уроки самообороны. У тебя есть пушка, что только наглядно подтверждает, что у тебя есть некоторые… сомнительные друзья. Ты не боишься работать в баре для байкеров, что говорит о том, что ты также храбра, как и глупа. У тебя нет парня, вероятно, из-за твоих вопиющих проблем с папашей — на самом деле, кажется, что у тебя просто сиюсекундные любовники. Никто даже не знает твоего полного имени, просто так тебе нравится больше — изображать из себя главную. Ну, так что, мне продолжать?
— Все верно, кроме одного, — рычу я, вставая. — Моя мать не убивала себя. Мой отец сделал это, когда воткнул иглу ей в вену и нажал на шприц.