Но мои мысли возвращаются к Райдеру, закатывающему рукава, всей этой силе… я представляю его в спортзале. Его тело скользкое от пота, его холодные глаза суровы, когда он выжимает из себя все. Чтобы стать лучшей версией себя. Быстрее. Сильнее.
То, как его ледяной взгляд мерцал в раздражении на самого себя. То, как эти худые пальцы сжимали гири…
Просовывая руку в трусики, я стону, прикусывая губу, когда обнаруживаю, что уже мокрая. Погружая пальцы в соки, я обвожу клитор, дразня себя, представляя, что это чья-то другая рука. Прикасается ко мне, потирает, заставляя меня задыхаться, когда работает над моим клитором.
Закрыв глаза, я раскачиваюсь от прикосновения, когда другой рукой задираю рубашку и сжимаю грудь, вращая сосок и представляя, как Райдер засасывает его в рот. Эти холодные глаза остановились на мне, когда он ухмыляется.
Сдерживая стон, я погружаю пальцы глубже, скользя ими туда и обратно. Притворяясь, что это один из их членов, или их пальцы… Что угодно. Ускоряясь, я гоняюсь за оргазмом, который, как я чувствую, уже нарастает. Нужно достичь этой вершины.
Моему телу все равно, что я не должна их хотеть.
Оно хочет их.
Оно жаждет их.
И в моем тумане желания я вижу их, когда прикасаюсь к себе.
Задыхаясь, я сжимаю пальцы, представляя темные глаза Райдера, когда он наблюдает за мной с края кровати. Представляю, как губы Дизеля сминают мои, когда он берет то, что хочет, — меня. Гарретт тоже там, крадучись, обходит вокруг кровати, в кои-то веки наблюдая за мной. Палец Кензо дразняще скользит по моему бедру.
Да, черт возьми.
Они были бы жесткими, они были бы подлыми.
Это было бы грубо и наполнено гневом и ненавистью, все мы не хотели этого, но одновременно нуждались в этом…
Черт!
Оргазм пронзает меня из ниоткуда, и я стону, извиваясь в постели, мои бедра быстро приподнимаются, я достигаю разрядки, пока не падаю, мои пальцы влажные, когда удовлетворение буквально накрывает меня. Как и усталость.
Я чертовски устала сейчас. Вся эта борьба, весь этот стресс и бурные эмоции истощили меня. Соскользнув с кровати на дрожащих ногах, я иду в ванную и привожу себя в порядок, прежде чем забраться обратно под одеяло и свернуться калачиком.
Я могу это сделать.
Мне просто нужно, чтобы Гадюки не узнали, что они меня привлекают… или что мне чертовски любопытно, какими они были бы в постели. Да, именно так. Держаться от них подальше, вести себя спокойно и заслужить свое право на свободу.
Потому что, несмотря на модные подарки и тот факт, что они не причинили мне вреда, не совсем, я все еще хочу быть свободной. Я все еще хочу вернуть свою прежнюю жизнь, жизнь до этих змей. До их холодных взглядов и наглых рук. До того, где люди рассуждают об убийстве кого-то за кусочком пиццы. Я имею в виду, да, это, вероятно, происходит в баре, но я действительно не знаю об этом.
Я всегда ступала в эту чернильную тьму, в подбрюшье города, но это? Это гребаный эпицентр всего этого, а эти четверо командуют парадом.
Гадюки не остановятся, пока не завладеют всеми и всем. Но это не может касаться меня.
Ни сейчас, ни когда-либо.
Нет, если я хочу выжить.