- Ладно-ладно, не реви. Не выношу слез. Будем вместе спать.
Было настолько волнительно, я и забыла, что должна страдать. До этого мне доводилось обниматься: пару раз с отцом, с подружками по пансиону, а один раз меня подхватил молодой офицер, когда я из-за задумчивости пропустила огромный булыжник посреди дороги. Но такое я ощущала впервые. Не бабочки, конечно, но тоже очень сладко.
Ночь должна была пройти без происшествий: в ушах заглушки, под боком швабра. Но подвел организм. Проснулась от потребности облегчить душу и наведываться в комнату медитации и успокоения.
Полюбовалась спящим Винсом. Он так мило сопит, подложив ладонь под щеку.
А в туалет-то хочется. Но боязно. Вдруг маньяк из-за угла выскочит, тут-то я и оконфузюсь. Эх, ладно, пускай, спит, у него еще дело важно впереди – в меня влюбиться.
По этажу разносился храп. Здоровый молодецкий храп, от которого трясутся стены, и пауки в ужасе разбегаются. Предлагаю причислить Марту к лику святых и выделить в пантеоне ей целую ступень: великомученица, спасительница высокоморального общежития от зверского монстра.
На удивление все прошло без эксцессов. Я успела расслабиться и на обратном пути, даже стала намурлыкивать себе под нос песню.
Рано. Ох, рано. Когда из темноты, словно призрак вышел комендант, я взяла пару высоких октав и шибанула шваброй по пространству перед собой.
- Свихнулась, - прохрипел старик, нос которого удачно разминулся с хозинвентарем на сантиметр.
- Маньяк! – окрысилась я.
- Чего это? – удивился он.
- Опять про оргию спрашивать будешь?!
Завхоз стушевался, втянул голову в плечи и промямлил:
- Мне премию обещали, если хоть одного жильца поймаю на неприличном. От халявных денег кто откажется?
В этот момент Эдевейс многообещающе поперхнулся, и стало тихо. Мы замерли, напряженно вслушиваясь в тишину не веря своему счастью. С полминуты спустя снова раздался раскатистый храп.
- Кстати, ты на кухне этикеткам особо не верь, - расщедрился старик в качестве извинений. – Лойд как въехал, все поменял, мол, так ему привычнее. И если что-то берешь – ставь на тоже место. Пунктик у него на этой почве.
Ах вот оно что. Я же точно помню, на банке было написано «Соль». А там сахар, оказывается. Так в ванильных мечтах плавала, получая похвалу за ужин, что попробовать элементарно забыла! А ведь в пансионе за готовку всегда высший бал был! Обидно.
С завхозом мы разошли не то чтобы друзьями, скорее дипломатами стран в состоянии войны с улыбкой обменивающимися пленными.
Винс в кровати продолжал вызывать умиление. Чувствую - любовь уже близко. Вот сейчас еще полюбуюсь для закрепления эффекта и спать.
Широко зевнув, я шагнула к окну, чтобы стоять против света, дабы полнее насладиться картиной, как краем глаза заметила темную фигуру. Человек двигался вплотную к стене, стараясь не попасть в лунный свет, и вел себя подозрительно, то и дело, задирая голову и высматривая что-то в окнах общежития. Потом он свернул за угол и пропал.
Спать я ложилась, стуча зубами и прижимая к себе родную метлу.
Глава 9.
- Мэтр Форей не принимает, - я, в привычной позиции, выставив швабру перед собой, перекрывала подступ к двери кабинета начальства.
В этот раз приемную осаждали не журналисты. Судя по дорогим костюмам, объемным животам и перстням с драгоценными камнями, посетители были не из народа.
- Меня примет, - пыжился самый упитанный, напирая авторитетом и тростью с золотым набалдашником.
Начальник с Винсом заперлись в кабинете с жуткого вида таблицей в полстены и приказали не беспокоить. У них серьезное дело, а тут посетители.
- Вы не имеете права меня не пускать! – распылялся главный толстяк.
Хм, помниться в пансион приезжали пару раз меценаты, звеня пухлыми кошельками. Выглядели они точь-в-точь как эта группа с животами наперевес. Мэтры нас тогда заставляли все время улыбаться и источать умиротворение. Целый пансион скалящихся девиц, наверняка, пугал меценатов в кошмарах ни одну ночь. Ну, раз так…
- Да защитит Единая ваши помыслы и устремления, - щедро отсыпала благословения с мягкой улыбкой и осенила святым знаком мужика. Шваброй.