Все было идеально.
А что теперь?
Они с матерью сговорились и решили проучить своего нерадивого отпрыска.
Так непривычно представлять их на одной стороне, ведь все, что я помню о нашей долбанутой семье — их сплошные склоки по любому поводу.
У отца тяжелый характер. У матери — в тысячу раз тяжелее.
Ну и скажите мне, как у этих вечно орущих друг на друга людей мог получиться кто-то другой, а не я?
То-то и оно.
Поднявшись с кровати, я проверяю комнаты в своей квартире. Спасибо, хоть ее мне оставили и не заставили переехать в общагу.
В гостиной храпит Гошан, а во второй спальне Фриц спит в обнимку с какой-то девчонкой. Оба раздетые.
Откашлявшись, я отвожу взгляд от этого зрелища и стучу кулаком по дверному косяку.
— Эй, народ, подъем!
Уже позже, когда Фриц паркуется перед универом, мы курим, стоя возле его "фольксвагена".
После встречи с мамой чувствую себя паршиво. И дело даже не в тачке, которой она меня лишила.
Меня никто не воспринимает всерьез. В меня никто не верит.
Что отец, что мать и ее муж воспринимают меня как иждивенца и ходячую проблему. Когда я был мелким, они осыпали меня дорогими вещами и позволяли творить, что угодно, а теперь вдруг перекрыли кислород, потому что я, видите ли, не оправдываю их гребаные ожидания.
А чего они хотели?
Заметив, как Фриц кому-то машет, я невольно оглядываюсь. По ступеням, ведущим к парапету, поднимаются две девчонки. С одной из них у Фрица, кажется, что-то наклевывается, но это не мешает ему параллельно мутить с другими девушками. Мой же взгляд прикован к ее темноволосой подружке. Что-то в облике этой девчонки кажется мне знакомым. На ней длинная юбка, как у монашки, темно-зеленая куртка и объемный шарф.
— Слушай, ты ее знаешь? — дергаю подбородком в сторону девушек.
Фриц следит за моим взглядом.
— Конечно, это же Аня. Мы, типа, вместе.
— Вместе, — передразниваю его. — А ночью ты с кем сегодня зажигал?
— С Мариной, — зевает Фриц. — Капец, так спать охота. Нахрена только к первой паре припёрлись? — жалуется он. — А чего ты про Аньку спрашивал-то? — прищурившись, пристально смотрит на меня.
— Да, расслабься, мужик, я не про твою блондиночку спросил, — развеиваю его напрасные опасения.
Его лицо разглаживается.
— А-а-а, ты про Дину? Вы же, вроде как, знакомы.
— Серьезно?
— Тим, ты чего? Это же ты над ней тогда поугарал, напугал ментами. Вспоминай! Ну ты еще ей сказал, что всех загребут и надо сваливать!
Не дослушав Фрица, я останавливаю девушек громким свистом. Как по команде, они обе оглядываются. Я с жадностью изучаю лицо той, что меня заинтересовала.
Точно. Я вспомнил.
Это же Насекомыш — перепуганная дурочка в очках, рядом с которой не сработала ни одна из моих победоносных улыбок.
Правда сейчас она без очков.
Еще одна аппетитная брюнеточка с вот такими карими глазищами и ангельской мордашкой. Разве я мог не обратить на нее внимания?
Увидев Фрица, Аня, та, к которой он подкатывает, машет рукой. А вот ее подруга демонстративно отворачивается, предварительно смерив нас таким взглядом, что, если бы им можно было убивать, я бы, без вариантов, дал дуба.
— Ясненько. Так ее Диной зовут. Расскажи о ней.
— Да я мало, что знаю. Она, как Аня, неместная, в общаге живет. Приехала их какой-то деревни. Дубровники, или как-то так…
Я с пониманием киваю, вспомнив наш разговор с этой Диной на прошлой неделе.
Хотите знать, зачем я решил над ней поиздеваться?
Да просто так.
Мне было скучно.
— А что это тебя на деревенщин потянуло? — интересуюсь у Фрица, провожая глазами строптивую девчонку.
— Да ты знаешь, сколько надо на наших городских тратить? Мне предки столько не дают. А этим, крестьянкам, много не надо. В кино сводил, розу подарил и делай с ней, что хочешь и сколько хочешь.
В его взгляде отчетливо читаю холодный расчет и выпускаю струйку дыма в прохладный осенний воздух.
— А ты у нас, оказывается, прошаренный, — меня искренне удивляет откровение приятеля.