Мастер влез в проход целиком и занял весь первый этаж. Пришлось мне быстренько ретироваться на винтовую лестницу, а то мало ли растопчет или заденет так, что с разбега в стену впечатаюсь. С него станется.
Лениво раскрыв пасть, дракон дохнул в каминную топку, и там немедленно занялось пламя. Оно робко плясало и потрескивало на остывших дровах, словно вопросом задаваясь: «А точно можно?»
Море с грозой дружно ответили бы «нет». Они бы ответили: «Погасни, умри, исчезни». Но эти ребята безобразничали снаружи, так что их мнение не в счёт. Тут, под защитой стен, у нас своя атмосфера.
Море Тэсо (или море Чарари, кто их разберёт, пограничных?) в бешенстве билось о скалу, ревущие волны набрасывались на берег, чтобы обратиться в ничто. Гроза гневилась и бушевала, ибо рано или поздно ей придётся уйти, и её эта данность дико бесила. А маяку хоть бы что – стоит себе и стоит.
Достаточно того, что хоть кто-то из нас непоколебим, решила я. И, прильнув к перилам лестницы, кое-как устроилась на ступеньках. Мастер Хаги тоже особо не активничал, да и деваться ему было некуда: поднимешься в полный рост всей своей громоздкой тушей, крылья расправишь – и непременно ещё что-нибудь сшибёшь. Или кого-нибудь, да.
Так что в обстоятельный рассказ об исследованиях натуры человеческой дракон пустился из положения лёжа.
Он неспешно повествовал о том, как разрабатывал для себя тело и учился трансформации. Как долго продумывал он образ, характер, привычки и всю вот эту чепуху, которая так отличает одного двуногого от другого.
– Не так-то просто вылепить для себя вторую ипостась, чтобы нигде не переборщить, соблюсти пропорции и не напортачить с физическими законами, – зевая, жаловался дракон. – Надо ведь, чтобы тебя в обществе приняли, поняли, психом законченным не посчитали…
Изредка Мастер бросал в мою сторону непривычные взгляды, от которых по хребту пробегал мороз. Меня зачаровывали, пленяли, сводили с ума чёрные вертикальные провалы в обрамлении ярчайшей радужки, словно там, на глубине, кто-то до упора повернул вентиль, чтобы выпустить огонь на волю, и теперь он резвился, играл, буйствовал, как мог, скованный неподвижными эллипсами зрачков.
Дракон отрабатывал на мне свой огненный взгляд, а затем зевал – и я, заразившись, тоже зевала. Я слушала его откровения – и глаза мои безбожно слипались. На горизонте уже маячила упоительно авантюрная перспектива воспользоваться драконьей службой доставки на дом, когда я накрепко угодила в вязкий кисель дрёмы.
Неблагодарная слушательница ты, Нойта. Ох, неблагодарная.
Опасений по поводу того, что меня бросят одну-одинёшеньку на горячо любимом маяке, в процессе засыпания не возникло даже на периферии сознания. Мастер Хаги Тко чрезвычайно дорожил той единственной феей, с которой ему довелось установить столь тесную связь.
Когда гроза убралась восвояси и улёгся на воде шторм, дракон глянул на меня, безответную (не путать с безответственной), взвесил плюсы, минусы – и будить не стал. А всё почему? Потому что спящая фея раз эдак в сто милее феи разбуженной, соскребающей свои кости с лестницы и ноющей от боли в пояснице из-за неудобной позы, в которой её сморил сон.
Назад Мастер принес меня в целости и сохранности. Но за комфорт во время полёта не ручаюсь. Судя по мятой одежде, несли бедняжку Нойту, скорее, в лапах, нежели на спине. Но оно и понятно. Ремней безопасности у службы доставки не предусмотрено, ухнешь в море – ищи тебя потом, свищи. Лапы когтистые – наше всё.
Призрачный парад сновидений оборвался с первыми лучами рассвета, позолотившего мою макушку. Я обнаружила, что лежу на обзорной площадке вышки, а подо мною колышет кронами свежий утренний лес. Произошедшее представлялось потрясающе реалистичной фантасмагорией, вывертами расшалившегося воображения.
Но даже если полёт на драконе и маяк мне просто пригрезились, ничего не имею против повторения этого сна.
Мы с Мастером Хаги лет пять, наверное, не виделись с поры, как он обогрел меня в стужу и буквально спас от обморожения. Меня в тот злосчастный день не то на улицу с пожитками выставили, не то ограбили. А может, и то, и другое.
Память осмотрительно удалила неприглядные кадры из прошлого, как бы намекая: ну, подумаешь, страдала ты когда-то. Но теперь, теперь-то перед тобой двери открыты, дороги проложены, наслаждайся моментом! Эй, аллё! Оглянись, Нойта Сарс, живи настоящим, вот оно перед тобой, красочное, чарующее, упоительное. Ку-у-уда полезла прошлое ворошить? Фигушки! Доступ к архивам закрыт. Иди, гуляй в свою чистенькую, умытую реальность.
Впрочем, реальность на поверку оказалась не такой уж чистенькой и умытой.
Я вдруг вспомнила, что время поджимает. Занятия в академии вот-вот начнутся, и первой парой в расписании стоит лекция Деуса Нима, чтоб ему гусеница в плове попалась (бе).
Неплохо было бы, конечно, домой заглянуть, проверить, как там без меня Инычужи сутки продержались. Но, наверное, не успею. Ничего не успеваю в этом ограниченном мире!
Кружка моя с тающей надписью «Лес, лес, лес…» так и стояла полная, и чай в ней был на удивление горячий. Я отхлебнула без задней мысли. Вкуснятина. Выпила ещё, вытряхнула листочки и ягоды с вышки, сунула кружку в рюкзак и поспешила к подъёмнику. Тот так и ждал меня наверху с раскрытыми дверьми, умница.