– Я слушаю, – бросает Ден, усаживаясь на кожаный диван.
Ника опускается рядом. Она собиралась с духом весь прошедший день и сейчас может держаться спокойно. Спасибо, господи, и на этом. Начинать с истерики – дурной тон.
– Зачем тебе свадьба? Не в смысле вообще, а конкретно со мной. Это… это же даже звучит бредово, – хмурится она, почесывая ногтем запястье. – Я помню: тебе нужна Светка. Но…я? К чему? Что происходит? – она не высказывает вслух предположения, потому что боится, что они окажутся правдой. Удерживая мысли в себе, Ника способна прятать панику в глубине сознания, упаковав в чёрную коробку с атласной лентой.
Он прищёлкивает пальцами, заставляя переключить внимание с собственной кожи на его лицо.
– Я уже говорил. Так нужно, – она шумно выдыхает, закрывая глаза на миг.
– Это ничего не объясняет. Совсем. Ты же понимаешь? – о да, Ден понимает, оттого, кажется, забавляется ещё сильней.
– Ты слишком много думаешь. А это вредно. Не переживай, твоей дочери ничего не грозит. И тебе. И твоей матери. По крайней мере, пока ты делаешь то, что я говорю.
Боже. Она пыталась. Правда, пыталась. Но какой он невыносимый кретин!
– Ты такой козёл, – он усмехается и вздёргивает правую бровь, а у неё дрожат губы. – Почему именно мы? Зачем? Как будто в городе мало одиноких матерей. Так какого хрена, Ден!?
Он приближается слишком неожиданно, зажимает ладонью рот. Нику воротит от близости. Она кусает его руку и поднимается в полный рост так резко, что кружится голова. Ден кривится, поднося к лицу пальцы с явственным следом от её зубов.
– Не смей меня трогать! – шепчет она, чувствуя, как пускает корни ядовитый плющ, обвивая каждую нервную клетку. Она прикрывает страх злостью в надежде, что он не заметит.
Он замечает. Щурится, поднимаясь, отнимая у неё то малое превосходство, что осталось.
– Ты была в шаге от того, чтоб начать орать, а, как я понимаю, наверху спит ребёнок, – грубо пресекает он. И она замолкает, осознавая, что в порыве совершенно забыла о сохранении тишины. И Ден, чтоб его, прав.
– Я не хотела. Но ты… Не знаю, как с тобой можно нормально разговаривать, – давит Ника, отводя разбитый взгляд. Когда он рядом, всё летит в тартарары, ничего не выходит нормально. По-человечески что ли. Ах да, он же не человек.
– Нет. Просто ты слишком много треплешься, – говорит он так спокойно, словно констатирует неоспоримый факт, а она жмёт зубы сильнее.
– Я. Должна. Знать. Как ты не понимаешь? – вместо уверенной фразы вновь выходит какой-то жалобный скулёж. И ей не по себе от того, как звучит голос. – Хорошо. Предположим, я соглашусь. Но ты ведь знаешь, что не позволю себя трогать. Не говоря уже о…
Ден прерывает её быстрее, чем она успевает закончить речь:
– О, замолчи. Я понял, – его губы едут в стороны в натянутой улыбке. – Так ты об этом волнуешься? Малышка Ника не хочет, чтоб её лапали. Какая драма, – смеётся тихонько он, закатывая свои глаза, а её трясёт вновь в желании в них вцепиться и выцарапать к чёртовой матери. – Блядь, твоя фобия совершенно не представляет проблемы. И меня не ебёт, что там у тебя было с этим… как его? Ну, который жмур.