– Да, – печально вздохнул Эдвин Нильсен, – никому верить нельзя.
Мы с мужем не удержались и прыснули от смеха. Один махинатор жалуется на другого.
– И что нам с ним теперь делать? – шепотом спросила я у Томаса. – Сдать страже?
– На основании чего? – ухмыльнулся супруг. – Его показаний, выбитых силой? Да он от них отречется сразу, как окажется в руках властей. Да еще и нас обвинит в причинении вреда и издевательствах. У него там как минимум один покровитель есть.
– Не отпускать же его просто так! – возмутилась я, пихая Томаса кулаком в плечо. Хоть бы шелохнулся ради приличия, гад. – Мало ли что он еще выкинет.
Кулек подозрительно притих, прислушиваясь к нашей беседе. Я вытянула ногу и пнула его в бок. Нильсен хрюкнул и разразился бранью.
– Не переживай, – успокаивающе погладил меня по плечу Томас, – я его с собой заберу. Студентам нужен же подопытный образец. Он у меня на полигоне будет за свихнувшегося мага работать. К вечеру поверенный сам захочет сдаться страже.
Кажется, Эдвин Нильсен, осознав всю глубину своего незавидного положения в компостной яме, настолько впечатлился, что ушел в обморок.
Досыпать меня отправили в комнату мужа.
Утро опять началось днем. В доме было тихо. Я только сунула нос в щель двери, ведущей в мою комнату, и с опаской втянула воздух. Кажется, я знаю, где опять буду спать следующую ночь.
Великих планов, связанных с покорением мира, у скромной ведьмы сегодня не было. Просто подумала, что нужно навестить Лене. Затем заглянуть с вкусняшкими для болеющего ребенка к Ранди и булькающим сюрпризом для ее мужа. А еще давненько я не заглядывала в почтовое отделение. Именно там имеет свой индивидуальный ящик для писем каждый, кто не является счастливым обладателем личного жилья, а вынужден скитаться по съемным апартаментам.
Прода от 02 августа
Как обычно, меня ожидала стопка рекламных листов, поздравительные послания с непонятными праздниками и счета. Последние вызывали лишь желание побыстрее найти корзину для мусора.
В одном письме банк тактично намекал, что платить по ипотеке нужно вовремя, хотя я не имела привычки забывать о дате, и пугал штрафами. Я вот не понимаю, роулем больше, роулем меньше, какая принципиальная разница? А еще в конце имелась странная приписка о том, что необходимо продлить обслуживание ячейки, хотя я уверена, что ничего в банке не открывала. Вот это уже неслыханная наглость. Грабить и так ограбленное население непозволительно.
В печально знакомое здание я ворвалась с настроем очень злого хомяка: кого не порву, того понадкусываю. Охранники на меня подозрительно посмотрели, и на всякий случай встали со своих мест. Я аж важной персоной себя почувствовала.
Вдоль приемных окон тянулась длинная очередь, но перекошенное лицо и горящие жаждой справедливости глаза лучше любого заклинания чудесным образом пропустили меня вперед.
– Что за произвол в вашем банке? – возмутилась я, потрясая письмом.
Девушка за стеклом неодобрительно поджала губы и чопорным тоном сказала:
– Никакого произвола. Все согласно договору. Почему люди нормально его никогда не читают? Стоит только упомянуть о возможных штрафах, как у вас начинается истерика?
– Да не о них речь! – я прижала к стеклу лист с информацией по ячейке. – Откуда у меня это?!
– Ну, люди пошли, – девушка устало покачала головой. – Сами не помнят, открывали они ячейку или нет.
– Вот именно, что нет! – я сердито топнула ногой. Очередь позади меня отступила. – Где договор, который я не заключала?
Представитель банка с опаской смотрел на меня, пока я раздраженно шелестела страницами. Его кабинет, отделанный на роули наивных дурочек вроде меня, кричал об успехе и процветании. А также об отсутствии совести. Ведь иметь шикарный кожаный диван, когда в далекой стране голодают дети – это несправедливо по отношению ко мне. Потому что завидно.
– Вы меня обманули, – строгим тоном заявила я прямо в побледневшее лицо мужчины. Тот и так не обрадовался, что к нему с претензиями пришел юрист, так еще мне захотелось козырнуться своим замужним статусом. А ведьмовскую профессию пока приберегла на случай окончательного добивания служащего. – Я этот договор не заключала. Она на мое имя от Лив Холайн. Вот с нее оплату и требуйте.
– Но госпожа умерла, – аккуратно заметили представитель банка. – В данном случае долг по содержанию переходит к правопреемнику.
– Который имеет право от него отказаться, – невозмутимо заметила я. – И закрыть ячейку.
– Вы вступили уже в права? – представитель банка чуть заметно облегченно выдохнул. – Мы можем решить этот вопрос за пару минут.