Что же ты вытворяешь…
Зачем так мучительно убиваешь??
Зачем в качестве смертоносного орудия используешь нереально прекрасное тело??
Потому как, в собственные саднящие зрачки, словно тысячу острых иголок разом всадили, от чего, позабыв про нагую грудь, мигом руки к лицу прижала, обжигая ладони о собственные раскаленные щеки.
Да какого хрена??
Как подросток тринадцатилетний, ей-Богу.
Мои щеки накалились до такого состояния, что можно было бы обалденный бекон за пол минуты до состояния полной готовности поджарить.
— В чем дело, Лана? Обнаженных мужчин никогда не видела? — лукавый смешок, выплюнутый из пасти ходячего совершенства, дерзко обрушился на мое жалкое, скукожившееся тельце.
Т-таких прекрасных… Еще никогда.
— Да ни в чем, собственно, — собрав воедино все свое мужество, таки попыталась оторвать руки от накаленного лица, притворившись дурочкой, — В глаз что-то попало.
— Может мне посмотреть? — синеглазый ''мистер Олимпия'', мать его, сумасшедше близко наклонился, легонько коснувшись кончиками пальцев моих помидорных щек.
— Н-нет. Уже прошло все, — в панке качнула головой, как будто в шею невидимая пчела ужалила, — Можно мне в комнату вернуться? Голова раскалывается…
— Нет. — Подобной снежной лавине, на меня тут же обрушился отрицательный ответ, за которым последовало уточнение. — Пока ванну не примешь ни на миллиметрик не сдвинешься.
— Оххх, — я тяжело выдохнула, стараясь не пялиться на его удивительно прекрасное тело, состоящее из груды каменных мышц, идеально очерченного пресса, невероятно внушающих размеров бицепсов, невозможно гладкой кожи, истончающей аромат морозной мяты, от которого, моя голова находилась в непрекращающемся головокружении, а разум — в стоянии агонии, — Боюсь, рана намокнет.
— Не беспокойся. Если ты не заметила, я уже позаботился об этой мелочи.
Не успела было оценить непромокаемую повязку из какого-то вакуумного материала, надежно охватившую раненную ногу, как вдруг… ноги престали ощущать пол, а тело — наоборот, почувствовало приятный жар, исходящий из крепкой ароматно-пахнущей груди, бережно обволакивающий все мою составляющую от кончиков волос, до кончиков ногтей, проникающий в каждую венку, в каждую клеточку моей сущности.
Головокружение в тысячу раз усилилось, а кислорода в и без того жарком помещении, стало слишком уж мало, когда я осознала, что снова парю в объятиях синеглазого демона, словно в магической невесомости.
Дэмиен, неся меня на руках, соблюдая предельную осторожность, медленно опустился в теплую воду, продолжая крепко прижимать мою хилую тушку к могучему, нереально твердому торсу.
На непродолжительно короткий миг вдруг показалось, что этот обворожительный гад попросту задушить намеревался… В своих сверх мощных, безумно пламенных объятиях.
Глубоко выдохнув, я невольно осмелилась повернуть голову, дабы взглянуть своему страху в лицо. Странно… Но то, что я выяснила, привело меня в полное замешательство: в глазах идеального мужчины царила вечная вьюга, в то время как тело — извергалось чудовищным жаром.
''Пламенный снаружи… ледяной внутри'' — эхом пронеслось в подсознании.
— Ты дрожишь… — мерзавец тихонько шепнул, и… намеренно лизнул губами мочку МОЕГО правого уха, от чего, я предательски вздрогнула, отказываясь верить в происходящее.
— У меня б-был жар.
И кажется, вновь начался. Правда теперь, температура тела достигла максимального пердела.
— Небольшая инфекция после ранения. Тебе не следует волноваться.
Я попыталась было отстранится, но попытка высвободится потерпела жалкое фиаско. Ведь проще ледяную глыбу сдвинуть, чем этого демона твердокожего усмирить.
Охринеть просто. Как же бесит его безэмоциональное, каменное выражение лица. Без капли сочувствия. А между прочим, в этом гадском болоте, таки есть немного вины нашего Великого Правителя.
Можно сказать, что он не выполнил свою часть договора, который мы подписали по прибытию в город. А именно — не защитил.
Поэтому, решила уточнить некоторые обещания:
— Почему вы позволили… Я думала, метка… меня защитит.
Услышав данную фразу, Дэмиен заметно напрягся, подавляя истинные эмоции схожие с явным беспокойством:
— Произошло недоразумение. Но больше… такого никогда не повториться. Ублюдки, причинившие вред моей собственности, получили самое суровое наказание.