–«был третьим лишним…»– хмуро договаривает он за меня. Ну почему именно эта фраза!
– Нет, я хочу, чтобы… – начинаю теряться, в страхе, что он меня неправильно поймет. Опять.
– Чтобы что? – устало спрашивает, потерев переносицу.
– Я не хочу, чтобы тебе было больно, – скороговоркой выпаливаю, зажмурившись – то ли от стыда, то ли от страха.
Да уж, в уме этот разговор не был таким глупым.
– Ну, тогда переспи, – в голосе слышится яд.
Моментально распахиваю глаза, проверить, не ослышалась ли я.
– С ним, – добавляет, и едкая ухмылка придает лицу хищное выражение.
– Что? – не понимаю, как разговор зашел в это русло.
– Покувыркаешься с ним – поймешь, тот ли он вшивый конюх или нет, – его глаза темнеют, он шагает на меня, загоняя в угол. – И поедем дальше, искать других клонов.
Во мне вскипает праведный гнев. Да как он смеет! Я ведь хотела помочь!
– Сам ты вшивый конюх! – пихаю его кулаком грудь. – Он был сыном высокородного венефикуса!
– Да ладно, – ухмыляется, уже без злобы. – Чего ты хочешь от меня, Дея?
Он отступает, ровно тогда, когда между мной и стеной за спиной остается всего лишь шаг.
– Ты ведь не можешь уйти? – робко спрашиваю я, стараясь задавить приступ жалости в голосе. – Тебе ведь будет больно...
Он улыбается – ни злости, ни яда – и исчезает. Я ухожу в зал и опускаюсь на диван. Интересно, что он этим хотел доказать?
Через полчаса парень появляется в квартире и подходит ко мне с победной улыбкой.
– Видишь, не умер. Поздрав из Србије [Привет из Сербии (серб.)], – от него шлейфом исходит мешанина сладких цветочных ароматов.
И с этими словами достает, вдетую во внутренний карман пальто, изумительную светло-сиреневую розу с серебристым отливом.
Я вдыхаю кружащий голову аромат с нотками цитруса, и улыбаюсь, чувствуя, как груз падает с плеч. Я, наверное, его не так поняла...
Глава 9. Последний листопад
– Скажи мне, ты – мазохист? – спрашивает Кая, закидывая ногу на ногу.
– О да, – с сарказмом добавляю я, бережно помешивая настой из коры Мафусаила [Мафусаил – сосна остистая межгорная, это дерево одно из древнейших ныне живущих неколониальных организмов на Земле, известных науке], что почти две недели назад прихватил из леса Инио в Калифорнии. От него разит водкой.
Папоротник я убедил, что уже конец июня, еще вчера, и сейчас он скромно подставляет свои молочно-зеленые цветочки далекому солнцу.
– Ты, что, Генри Проттер? – усмехается девушка. – К чему все это зельеварение?
– Напомни забрать у тебя планшет, – вместо ответа говорю я.
– А чем мне еще заниматься, пока ты и твоя сердобольная в школе, – фыркает в ответ.
– Не твое дело, и я все равно пойду, – пропуская мимо ушей ее замечание, отвечаю на вопрос.
– Теон, – встает с кухонного диванчика и подходит к окну, – я не умею читать мысли. Моя сила... как Whatsapp, могу читать только то, что ты посылаешь мне. Но я могу ощущать эмоции. И я знаю этот терпкий горьковато-сладкий вкус. Отчаяние, усталость, гнев, ревность под глазурью снедающей сердце любви...
– Как поэтично, – кидаю ей, пробуя обжигающий горло настой. Готов.