Русман, ставший Аике не отцом, а старшим товарищем, положил её накопления в банк под проценты, что сохраняло и увеличивало её скромный капитал. Именно он отправился в столицу подавать документы на поступление. Он же сопровождал её на вступительный экзамен. Всё это было проделано так, что даже всезнающие кумушки остались в неведении. Никто из окружающих не знал, что Аика уже стала студенткой Столичной Академии, когда она вместе со всеми, для отвода глаз, ехала в соседний Сахан. Ни у кого не возникло никаких сомнений. В провинциальной академии, в отличие от столичной, в число учащихся попадали автоматически, а отсеивались после первой сессии. Вот только в начале учебного года, Саханская Академия не досчиталась одной абитуриентки. План сработал.
В это время у Аики начиналась новая жизнь. Решив покончить с одиночеством, сопровождавшим её всю жизнь, она активно знакомилась и общалась со своими одногодками. Это оказалось не так уж и сложно. Она скрыла свой статус незаконнорожденной, но вскоре выяснила, что в крупных городах к этому факту люди относятся более терпимо. Завесив свое прошлое пледом туманных ответов на вопросы о нём, она убедила себя, что свободна. И на заинтересованные взгляды противоположного пола уже не отвечала бесстрастной холодностью. А на робкое предложение Лифара «встречаться» согласилась с легкостью. Весь первый учебный год она жила полноценной жизнью молодой девушки, разительно отличавшейся от той, какой была прежде. На каникулы она осталась в общежитии, согласившись помочь в архиве: «Что угодно, лишь бы не возвращаться в Койши!»
Всё оборвалось, словно не выдержавшая груза нить…
Незадолго до начала учебного года в Столичной Академии появилась Синан, с воодушевлением рассказывающая как она убедила отца перевести её сюда. «Как много усилий для этого пришлось приложить. Через скольких людей пришлось действовать. Но всё это в прошлом. Теперь две подруги снова вместе».
Аика, лишь вымученно улыбнувшись, подтвердила:
- Да, вместе.
Хрупкое здание новой жизни рассыпалось прямо на глазах.
Синан убедила её соседку по комнате поменяться местами.
Через месяц, держась за руки, её подруга и её парень, объявили, что безмерно полюбили и не мыслят жизни друг без друга. Любовь выражалась в том, что те же даты отмечались там же, где это происходило у Аики. С внезапно вспыхнувшей страстью к желанию любить и быть любимой, она впала тогда в излишнюю романтичность, из-за чего напридумала множество юбилеев. Месяц как впервые заговорили. Сто дней с первого свидания… Трогательные воспоминая об этих празднованиях вытоптали пошлым их копированием. Принуждая её, вдобавок, быть свидетелем этого.
Аику начали сторониться те, с кем она неплохо общалась до этого.
Учеба, которая давалась ей так легко, превратилась в бессмысленное занятие, своей монотонностью убивавшее в ней личность.
Всё вернулось на круги своя.
Мерзкий оскал её прошлого словно говорил: «От меня не уйти!»
Глава 5. Рисуя видения
Девушка огляделась. Никакого просвета. В точности, как у неё в душе.
Сгорбившись, она закуталась в шаль и отворила застекленную дверь, которая вела в кабинет.
В этой комнате Аика проводила большего всего времени. Здесь было тепло, светло, много книг и удобное кресло.
Дом был обставлен минимумом мебели. Тут не было тех разбросанных повсюду мелочей, которые рисуют карту передвижений и предпочтений хозяина. Было видно, что комнаты заставили самым необходимым, чтобы потом обживать. Но не получилось.
Сам дом был не большим. Одноэтажный, белый, с красной черепичной крышей. В небольшую прихожую выходило три двери. Та, что слева, вела в гостиную с примыкавшей к ней гостевой спальней. Та, что справа – в столовую. К ней в свою очередь примыкала кухня. А дверь напротив вела в кабинет, из которого можно было пройти в хозяйскую спальню, а также выйти в сад. Все комнаты были отделаны в старом стиле, без новомодных вычурных завитушек на мебели, без золотых или серебряных блесток на обоях и тканях. Теплые приглушенные тона, строгие линии со сглаженными углами говорили о том, что в этом доме никто не собирался пускать пыль в глаза. Всё здесь было устроено для личного удобства.
В хозяйскую спальню Аика заглянула лишь мельком, когда знакомилась с новым жилищем. Сама она заняла комнату для гостей. Это было место для сна. На кухне она слегка перекусывала чем-нибудь. Так и получалось, что в кабинете она проводила больше всего времени. Рисовала, или пыталась рисовать. Читала, или пыталась читать. Бездумно ходила взад-вперед, или тоскливо смотрела сквозь стеклянную дверь. Иногда она выходила в сад, и, продрогнув, как и сегодня, возвращалась обратно.
Посмотрев на стол, на котором белели листы бумаги, Аика покачала головой: «Нет, не сегодня».