Одна её идея применить магию в чёрном лесу заставила моё сердце рухнуть на дно Чертогов. Мысль о том, что она может погибнуть заставила меня растерять остатки здравого смыла.
Я вечно думал о том, что будет, если я её отпущу. Так вот это стало вообще неважным. Пусть не со мной, но живая и в безопасности.
Именно по этой причине я вёз спящую девушку не в столицу, а в Вечный Лес.
Хватит!
Я понял, как я смогу найти этот бесов храм, надо только исторические документы того времени поднять. Они хранятся под грифом государственной тайны, так что там точно достоверная информация.
Я больше не мог рисковать жизнью Аделины и полностью отдавал себе отчет в том, что это весьма эгоистичное желание. Но мне действительно было проще от осознания, что девушка живёт в своем лесу, защищает его, травки собирает и радуется каждому дню.
Плевать, что, скорее всего, я её больше не увижу. Когда всё закончится, скажу о своих чувствах, а решение пусть она принимает. Скажет исчезнуть, значит исчезну. Даже этот вариант в разы лучше того, что могло или может произойти.
Когда показались деревья Вечного, солнце уже клонилось к закату. Бессонная ночь не повлияла на мой рассудок из-за пережитого ужаса. Я мягко растормошил спящую на моей груди девушку.
Рыжая открыла глаза и удивлённо посмотрела по сторонам. Когда мы начали снижение на поляну возле её домика, она возмущённо посмотрела на меня.
Я разглядывал её в ответ, не решаясь встретиться взглядами. Запоминал каждую черту её лица, блеск волос, тонкий стан и аккуратные белые пальцы. Только не глаза.
Спустившись на землю, я помог Аделине спрыгнуть с нашего крылатого друга и собрался с мыслями.
— Что это значит? — разгневанная фурия требовала ответа. — У нас мало времени! Нам нужно в столицу!
— Мне нужно. Ты остаёшься здесь.
— Что?
Моя ведьма растерянно округлила глаза.
— Я сделала что-то не так? Или…
— Или.
— Или что⁈
— Не могу сказать, прости, — рвано выдохнув, сделал то, зачем привез её сюда. — Я, Дамиан Алгор, сын Фридриха Алгора, признаю клятву недействительной на основании выполнения всех условий. Аделина Селванн получила статус леди Веллрой и является единственной наследницей лорда Аскольда Веллроя. Оказанная помощь полностью соответствует условиям соглашения. Никаких претензий, просьб и требований к Хранительнице Вечного Леса я не имею. Перед ликом и сущностью Бога Огня объявляю клятву свершённой.
Сверкнула молния, приведя за собой раскаты грома. Между мной и Адель возникла огненная вспышка, обозначая выполнение контракта.
Моя ведьма пришла на бал уже будучи леди и наследницей состояния Веллроев, так что я, действительно, не солгал.
Вот только в глазах Аделины, сквозь зубы заключившей этот чертов контракт, кипели злость, обида и разочарование. Я кожей ощущал, как она говорит: «Предатель».
— Вот значит, как… — голос Хранительницы был холоднее горного льда. — Значит, моя помощь больше не нужна? Мог бы предупредить, прежде чем… А, в прочем, не важно.
— Я принесу все документы, как только закончу.
— Нет! — она с ненавистью взглянула на меня. — Пришли их вестником. Больше не суйся в мой лес и не показывайся мне на глаза! Наконец-то треклятый контракт разорван, и я свободна. Мы друг другу были никем. Ничего не изменилось. Так что не стоит утруждаться ради ведьмы. Ты все равно выбросил меня, как ненужную вещь!
Каждое слово резало меня хуже ножа, который предварительно окунули в кислоту.
Я хотел остановить Аделину и объясниться, сказать, что всё не так, но она уже убежала в дом, хлопнув дверью.
Попытался пробиться к ней, да только меня откинуло на метр. Именную защиту поставила, зараза.
С разорванной душой взобрался на грифона и отправился в Леандор.
Я все объясню ей. Она остынет, и мы поговорим. Моя ведьма умная, она поймёт. Даже для меня было очевидно, что её жестокие слова были продиктованы злостью и обидой. Успев изучить эту занозу, я понял, что «никем» она не может меня назвать. Инквизитор, знакомый, враг. Да, кто угодно! После всего, через что мы прошли.
Старался выкинуть из головы фразу из раза в раз, звучавшую набатом в моей больной голове: «Наконец-то треклятый контракт разорван, и я свободна. Мы друг другу были никем. Ничего не изменилось».