— Шампанского?
Оба испуганно уставились на меня, но мой миролюбивый вид их успокоил.
— Да, нет, Леон, спасибо… Ты так любезен. Ты же знаешь, я не люблю шампанское.
— Да знаю, блин… Так сказал, по привычке.
— Ничего. Как у тебя дела?
— Все в ажуре, Ани. Ну а, ты, Беттега, как поживаешь?
— Нормально… Извините, мне надо в туалет.
Беттега в замешательстве выпустил руку Аниты, и в мгновение ока испарился, я же с резкостью невежи оттолкнул Фернанду. Я весь светился любезностью, но за этим скрывалась лишь смятение, бешеный стук сердца, слепая ярость и отчаяние. Держать себя в руках. Не повышать голоса. Держать себя в руках. Не повышать голоса. Забудь промах с шампанским. Очаруй ее своим вниманием. Задави ее волей, убей чистой любовью. Пронзи ее стрелами, из тех, что еще остались у тебя, давай, Леон, если любишь, пара острых стрел всегда отыщется в сердце.
У Фернанды хватило ума не убежать, и она терлась рядом, под масляными взглядами моих приятелей. На мгновение я подумал, насколько менее любопытны консьержи в наших подъездах, нежели эти гребаные лицемеры, мои друзья.
— Как дела на работе, Ани? Разрываешься между Майами, Нью-Йорком и Бразилией?
— Но это же все обычные командировки! В последние дни, в основном, в Милане, аукционы один за другим… Ты знаешь, я открыла одного молодого китайского художника, он недавно выставлялся в Шанхае. Твоим бы наверняка очень понравилось.
— …
— А ты, у тебя как дела? Ты в порядке?
— Мне плохо, Анита. Ты нужна мне.