— Корица! — крикнул Карл.
Она провела пальцем по глазам на всякий случай, вдруг она расплакалась, затем встала и глубоко вдохнула, собираясь с духом, чтобы устроить настоящее шоу, и оплатить счет за электричество. Она может сделать это, как и в любую другую ночь.
Глава 7
Торрен сидел в баре и ждал пиво Вира — «хах, Вир Бир, черт возьми, поэтично», — когда услышал, как мужик зовёт Корицу. Боже, он ненавидел это имя. Кендис намного красивее и больше подходило ей. Её настоящее имя. Настоящее подходит к настоящему, и было что-то в этой женщине, что привлекало к себе внимание, пока они разговаривали в его комнате.
Вир оказался мудаком, потому что приказал ему прийти сюда.
— Ты неправильно исполняешь свои дерьмовые альфа-обязанности, — пробормотал он, протягивая Виру напиток и усаживаясь рядом с ним, достаточно близко к сцене, чтобы дотронуться до него. — Ты должен отдавать приказы только на благо команды.
— Да мне плевать. Я никогда не хотел быть альфой, поэтому, если ты, Нокс и Невада заставляете меня это делать, я буду управлять ею так, как захочу. Теперь тсс. Начинается, а я не хочу, чтобы ты пропустил самое интересное. Ой. — Вир метнул серебристые глаза на Торрена. — И я приказываю тебе не перекидываться.
В голосе Красного Дракона была сталь, а внутри Торрена творится ужас. Горилла взревела и сжалась в комок, мгновенно причинив Торрену волну боли. Его горилла не любила, когда её контролировали. Он борется со всеми.
Согнувшись пополам, Торрен стиснул зубы, когда заиграла музыка. Но как только он увидел её — Кендис, — боль ушла.
Она так сильно отличалась от девушки, которую он встретил раньше. И дело было не только в фиолетовых блестящих тенях для век или сияющих блёстках, украшающих её тело. Дело было не в её темных волосах, каскадом спускавшихся до середины спины, и не в темной подводке для глаз. Не в черном кружевном лифчике, трусиках в тон и не в красных атласных туфлях на высоком каблуке с дорожкой из дешёвых страз, вьющихся вокруг острого каблука. Дело в её глазах, они выглядели иначе. Она щёлкнула переключателем.
Торрен узнал бы этот взгляд где угодно. Он видел его теперь часто, когда смотрел на своё отражение в зеркале после очередной драки. С окровавленным лицом он смотрел на себя и ждал, пока этот опустошенный взгляд исчезнет.
Он уже мог сказать, что Кендис ничего не видела, когда шла к сцене, расправив плечи, как будто в ней сконцентрировалась вся уверенность в мире и гордость за себя.
Вокруг них раздавался волчий свист и возгласы, но Торрен не обращал внимания на животных в прокуренном баре. Его внимание было приковано к ней. Потому что ему было плевать, что она танцовщица. Он действительно не понимал. Если эта профессия делала её счастливой, или даже если бы она ей просто нравилась и отображала её место в мире, он тоже был бы доволен ею. Он не был ханжой. Раньше от неё не пахло грустью или отчаянием, поэтому он ожидал, что придет сюда и увидит, как она улыбается и работает с толпой. Чего он не ожидал, так это мрачных уголков у её рта, как будто она стиснула зубы. Или призраков, кружащихся в её глазах, когда она вскочила на шест и закружилась вокруг него, как проклятая акробатка. Её глаза ни на чем не сфокусировались, как будто она отключилась и делала движения на автомате.
Торрен наклонил голову к плечу и сузил глаза, изучая её. Она выглядела достаточно уверенной в своих движениях, полностью владела сценой, так почему же она стала пустой внутри?
Он оглядел мужчин, качающих головами в такт грохоту басов. Языки скользили по губам, а друзья наклонялись друг к другу и говорили пошлые вещи. Около дюжины мужчин столпились у края сцены. И он понял. Кендис была самой красивой девушкой здесь. Черт, она была самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел, одетой в это или в те узкие джинсы, красный свитер и зимние ботинки.