Но время было неподходящим.
Еще не расставило все по местам.
В моем мире оно было решающим фактором. Ранняя пташка получает червячка. Но терпеливая, не брезгующая покопаться в грязи, ― много.
И Бейли — самый желанный из всех.
Жизнелюбивая, свободная. Сексуальная, но не подозревавшая, что очаровывала всех мужчин на своем пути, кроме отца.
Ей было предназначено стать моей.
И она стала бы.
Девочка еще не была готова, но я собирался ее научить.
Провести через ад, чтобы обнять на выходе. Исцелить ее душу и склеить по осколкам. Я бы стал в ее мире солнцем и луной. Все ее мысли были бы обо мне. Всегда.
Бейли ждали жесткие тренировки. Сложные для нее.
Но для меня? Порочное совершенство.
Я собирался овладеть ею полностью изнутри и снаружи. Трахать до потери сознания. Быть тем, кого она жаждала.
Согласно моему плану, нам пришлось бы ненадолго разлучиться, но потом пыль бы улеглась, и я бы снова забрал Бейли. Она принадлежала мне, и никто бы не сказал ни слова. Ее отец поблагодарил бы меня. Мать обняла. Парень возненавидел.
А Бейли любила бы.
Глава 3
Бейли
Я отбивалась ногами, ища хоть какую-нибудь опору, чтобы не дать засунуть себя обратно в дыру. Дом был скудно обставленным и определенно не по соседству с моими родителями. На кухне не было мебели. Только доски отделяли меня от темного ада.
Гейб был в тысячу раз сильнее меня, особенно в моем ослабленном состоянии, и я бы в жизни не вырвалась из его хватки.
— Побереги силы, милая. Они тебе понадобятся.
Напуганная, я задрожала и безвольно упала в его объятия. В тот момент тьма была предпочтительнее его прикосновений и угроз.
— Умница.
Тогда я и сдалась. Чему быть, того не миновать. Я не была ровней сорокалетнему мужчине. Всю жизнь я верила, что отец защитит меня, такой большой, сильный и бесстрашный. И Гейб, можно сказать, попадал в ту же категорию.
Пока не похитил меня.
В моей истории он стал злодеем.
Если бы папа знал, что друг предал его самым гнусным образом, убил бы голыми руками. Я видела, как однажды он избивал человека. Папа успел нанести несколько мощных ударов, прежде чем подоспели полицейские. Какой-то парень врезался в нас сзади, и отец впал в ярость.
— Ты мог убить мою жену! — ведь она итак уже умирала. Мы с мамой кричали и плакали, пока папа безжалостно бил того беднягу.
Он защищал нас — защищал ее — с таким неистовым рвением, что весь мир дрожал под его ногами. Мой отец был не из тех, с кем стоило связываться. С ростом под два метра он был выше большинства мужчин, включая Гейба. Впрочем, людей пугало не это. В папиных глазах блестела едва сдерживаемая ярость. Еще в детстве я чувствовала, что его что-то тяготило. Но затем гнев исчезал, будто уходил под поверхность. Не на меня и не на маму. Не на Гейба. Скорее на жизнь, которая всегда пыталась обмануть папу и обделить. Она была несправедлива, за что он ее ненавидел.
Если бы отец узнал, что Гейб меня похитил, убил бы. Я не сомневалась. Папа любил его как брата, но меня сильнее.
Я была его единственным ребенком.
Всем его миром.
Девочкой, похожей на свою мать, но унаследовавшей его упорство и рост, хоть и не такой огромный.
Папа вырвал бы Гейбу сердце и подал нам с мамой на ужин.
С моих губ сорвался маниакальный хохот, и Гейб замер.
— Что смешного?
— Ничего, — захихикала я. — Когда я вернусь домой, не сдамся, пока папа тебя не убьет.
Слышать его раздраженное рычание было приятно, но лишь пока он снова не заговорил.