— Но ты ведь говорила, что ты пьешь таблетки!
— Давид! Ты что так и ничего не понял? Я всегда получаю то, что хочу!
Если есть на свете дьявол, то эта женщина от него. Так сильно выводили из себя ее манеры разговаривать, жестикулировать. Она вся состояла из хитрости, коварства и жестокости. Хорошее в ней было только секс и работа. И вот сейчас она говорит мне, что в ней мой ребенок. Одна мысль о том, что эта женщина может иметь отношение к моему ребенку сводит меня с ума.
— Ты же не думаешь, что я окружу тебя заботой просто исходя из твоих слов?
— Обидно, что ты считаешь меня такой глупой.
Она достала из сумки папку с бумажками и протянула мне. В ней были выписка из больницы и результаты узи.
Пять недель. Как раз тогда я напился до смерти. Я отмечал не договоренности с итальянцами. Я пытался не сгореть от боли, после первой встречи с Анной. Что теперь будет с нами..
— Я не признаю этого ребенка, пока не сделаю тест на отцовство.
— Да пожалуйста, сладкий. После десяти недель можно делать. А пока, как велишь мне быть? Уж ой как язык чешется с Аннушкой поболтать.
— Посмей только ей хоть слово сказать, и я этот твой язык выдерну с корнем!
— Ты бы повежливее был с матерью своего ребенка, а то я и учудить чего могу.
Она достала сигареты и хотела закурить.
— Пока есть хоть один процент вероятности, что этот ребенок мой, не смей делать ничего, что может ему навредить! — пригрозил я, раскрошив ее сигареты в руках.
Я позвонил Лере и сказал ей подготовить квартиру в центре города недалеко от больницы. И четко обрисовал ей, что об этом никто не должен знать.
— Пока эти пять недель не пройдут, будешь под мои присмотром. И не смей ничего мне выкинуть! Мой водитель отвезет тебя на квартиру. Распорядишься, чтобы твои вещи собрали и привезли тебе.
— Давидик, я не дурочка Анна. Меня ты в клетку не посадишь, дорогой!
Эту женщину и правда удерживать где-то против ее воли было сложно. Но только не для меня. Я понял, что с ней будут проблемы, если я не запру ее в той квартире и сразу позвонил в свою охрану. Я расставил троих ребят, чтобы следили за каждым ее шагом.
— Эти пять недель ты никуда не выйдешь. Скажи спасибо этому ребенку. Иначе сегодня тебя бы закопали за то, что ты сделала!
Я вышел из квартиры. Она кричала мне еще что-то вслед. Но я ее не слышал. Я думал об Анне. Что я скажу ей.
Идти в компанию я не хотел. Домой идти просто не решался. Я пошел в какую-то забегаловку. Заказал водку. Обычную дешевую водку. Помню, отец ее любил. Больше всех любил. Больше мамы, больше меня. Интересно, жив ли он. И вот я решил попробовать. Что же в ней такого, что он бросил свою семью ради нее. Может, и я полюблю ее больше Анны? Я засмеялся на весь бар. Все вокруг стали оглядываться на меня. Но по началу мне было все равно.
Я накидался так, что язык еле ворочился. Вот в чем секрет этого напитка. Будто во мне проснулся кто-то другой. Не Давид. А кто-то, кому на все плевать. Я стал кричать, петь и смеяться, потом упал на соседний столик. Мужики, которые дважды уже просили меня заткнуться, решили попросить в третий раз. Но уже по-другому. Я помню только, как толкнул одного мужика и спросил, что он мне сделает. А потом помню только боль и темноту.
Глаза были будто слипнувшиеся. В горле все пересохло. Мне казалось, что я умру, если не выпью воды. Я встал и хотел пройти на кухню, но не мог ее найти. Ничего не было видно. Все смешалось в глазах, и я то и дело что-то сносил. Потом я услышал голос мамы. Я подумал сперва, что белочка накрыла меня так же, как и отца. Но потом я и правда увидел маму. Она была тут, в моей гостиной.
— Ма?..Ты..ты как тут..
— Здравствуй, сынок, вот уж не ожидала увидеть тебя в таком состоянии.
Мама стояла напротив, скрестив руки на животе. Какой позор. Только не мама должна была это увидеть. И не Анна! Где Анна?
— Ма, а где..
— Где что? Твои мозги или эта милая девушка?
Что сейчас мне никак не помогало, так это мама. Я знаю ее слишком хорошо. Она на дух не переносит пьяниц. И помогать не станет, даже если пьяница сегодня — ее сын.
— Ма, прошу тебя… давай потом. Дай воды и скажи, где Анна.
— Воды не дам. Сам возьми, скотина. А Анна поехала на работу, кто-то ведь должен работать. Да, сынок?
Только моя мама могла обзываться и быть вежливой одновременно. Мне срочно нужно было привести себя в порядок, не то она не даст мне покоя. Я пошел или дополз к себе наверх. Голова гудела. Ну и намешал я вчера. От коньяка меня никогда так не уносило. Я глянул на себя в зеркало. Лицо было разбитое, под глазом синяк. Я вспомнил свои песни и тех мужиков и понял, что лучше об этом не думать.
Холодный душ и таблетка аспирина хорошо поправили дело. Я надел костюм, заклеил ссадины и спустился вниз. Мама пила чай в саду.
— Мамочка.
Я поцеловал ее в щеку, как будто пол часа назад перед ней не было того пьяного животного.
— Ой, сыночек, привет мой родной. Как тебе подходит обличие нормального человека.