Он также уловил, как они переговаривались друг с другом о нём, хотя самих слов он не мог расслышать. Они говорили о нём в приватной зоне своей военной конструкции, на своего рода «экстрасенсорном канале», где они могли общаться, не будучи подслушанными кем-либо, не работающим на той же частоте.
Из-за этого Ревик уловил лишь самый смутный оттенок того, что говорилось, хотя он сидел прямо рядом со всеми ними.
Этого оказалось как раз достаточно, чтобы вызвать в нём паранойю.
Ревик попытался сосредоточиться на том, что говорил ему Балидор, игнорируя остальных, стиснув челюсти от боли в свете и морщась, когда джип трясся и подпрыгивал на неровной дороге, спускающейся вниз по склону горы.
— …Как я уже сказал, её партнёра, Уйе, захватил СКАРБ, когда он пытался помешать им забрать её, — говорил Балидор.
Он зажал руки между подпрыгивающими коленями, вероятно, отчасти для того, чтобы они не ударялись друг о друга.
— …В результате ему было предъявлено несколько дополнительных уголовных обвинений, но сейчас мы ведём переговоры с нашими контактами, чтобы попытаться вызволить его из зоны строгого режима лагеря, где он в настоящее время содержится. Прямо сейчас они держат его в подземной камере предварительного заключения… отдельно от неё. Это значительно затруднит извлечение их обоих.
Ревик нахмурился.
Прежде чем он успел заговорить, Балидор серьёзно посмотрел на него.
— Тебе следует знать ещё кое-что, брат, — сказал он, понизив голос.
Ревик напрягся, заметив нерешительность в глазах собеседника.
— Она беременна, — сообщил Балидор.
Ревик вздрогнул, почувствовав, как его грудь сдавило.
Вздохнув, Балидор сделал что-то вроде примирительного жеста рукой.
— …Больше, чем беременна, — добавил он. — У неё подходит срок родов. По словам её мужа, она в любой день может родить.
Ревик почувствовал, как в его груди медленно разгорается пламя. Постепенно боль переросла в более сильную, пока ему не стало трудно дышать. На сей раз это была не боль разделения, а что-то другое.
Сам того не желая, он поймал себя на том, что думает о муже Кали.
Он подумал о том, что было бы, если бы это он застрял в камере СКАРБа, допрашиваемый агентами Организации, если бы его держали отдельно от его слепой, беременной, похищенной жены, если бы он не имел ни малейшего представления о том, что с ней могут сделать в главном тюремном дворе… не имел возможности помочь ей. Простой разлуки с беременной парой было бы достаточно, чтобы большинство видящих потеряли самообладание, не говоря уже о том, что им приходилось думать о закоренелых преступниках, делающих с ней бог знает что.
Впервые с тех пор, как он встретил Кали, Ревик поймал себя на радости из-за того, что он не был её парой.
Кроме того, ему наконец удалось полностью сосредоточиться на брифинге, а не на текущем состоянии своего собственного тела и света.
— Как, чёрт возьми, они её забрали, если она беременна? — резко спросил он.
Балидор пожал плечами, разводя руками.
Выражение лица лидера Адипана оставалось невозмутимым.
— Это абсолютно незаконно, — прорычал Ревик. — Как, чёрт возьми, они могли арестовать её и отправить в лагерь, когда она беременна? Разве они не знали о её состоянии?
— Они знали, — заверил его Балидор. — Как я уже сказал, у неё близок срок, брат. Не может быть, чтобы они не знали.
Ревик уставился на него.
— Как это возможно?
— Они нарушили закон, — сказал Балидор. — Очевидно же.
— По приказу?
— Очевидно.
— И вы думаете, что это приказал Галейт? — Ревик нахмурился, задумавшись, и посмотрел на других мужчин в кузове грузовика. — Вы думаете, он забрал её? Для Шулеров?
— Мы не знаем, кто именно это сделал, но вполне возможно, что это был Галейт.
— Это возможно? — Ревик уставился на него. — Кто, чёрт возьми, ещё это мог быть?