Жесткий взгляд Спэрроу впивается мне в спину, обжигая, словно солнечный жар. Я чувствую себя осмелевшим от алкоголя, свободно текущего по моим венам. Гнев кипит во мне, угрожая взорваться.
— Салли, — говорит он, смягчаясь. — Это наша жизнь, чувак. Что есть, то есть.
Мы все потеряли то, что хотели бы иметь. Я знаю, что я не одинок, но иногда мне так кажется.
Я оборачиваюсь и вижу, что он сидит, наклонившись вперед, больше не интересуясь своим телефоном, упершись локтями в колени и сцепив руки перед собой. Его темные волосы зачесаны назад, что придает ему суровый вид и старит на несколько лет. Он напоминает мне остальных Морелли. Спэрроу даже одевается так же, как они — всегда надевает дорогой костюм, если только не тренируется в спортзале со мной и Скаутом.
— Нашей жизнью должен был стать Гарвард2. — Я стискиваю зубы, сильно хмурясь. — Мы могли бы иметь гораздо больше, чем это.
Если бы наша жизнь не полетела к чертям собачьим, мы бы поступили в Гарвард и сейчас действительно чего-то добились бы. Отстойно осознавать, что наш путь сделал крутой поворот, и мы попали в объятия Морелли.
— Обида делает тебя уродливым, — утверждает Спэрроу. — Кроме того, Скаут тебя живьем съест, если услышит, как ты ноешь.
— Да не ною я, блять.
Спэрроу пожимает плечами, прежде чем откинуться на спинку сидения. Иногда мне кажется, что Спэрроу — самый большой из нас, но потом я вспоминаю, что именно из-за его высокомерия он кажется таковым. Его эго — это чертово гигантское грибовидное облако, нависающее над всеми, включая меня. Но, поскольку он мой брат, причем тройняшка, я знаю, что физически мы сложены совершенно одинаково. Мы трое слишком любим соревноваться, чтобы позволить одному превзойти другого по мышечной массе.
Слышны низкие голоса, сигнализирующие о приближении мужчин. Я сразу же напрягаюсь, поскольку ненавижу иметь дело с Брайантом. Когда всё идет своим чередом, я могу терпеть ужины и частные вечеринки. Однако, когда он зовет нас на особую встречу, мне хочется вылезти из кожи вон.
Я ненавижу быть его маленькой сучкой.
Он входит в одну из многочисленных гостиных в этом огромном особняке, который мы обозначили как место для встреч. Его авторитет удушает. Мой брат кажется огромным из-за своего высокомерия, а Брайант — поскольку излучает мощную царственную энергию. Как будто он гребанный король всего или что-то в этом роде. За ним входит Скаут — нет, лучше сказать — крадется, словно домашняя пантера, ожидающая команды уничтожить кого-нибудь.
Его хромота почти незаметна.
Почти.
Когда Скаут ловит мой взгляд, изучающий его походку, он бросает на меня ответный — уничтожающий. Впрочем, я привык к тому, что он мудак, так что меня это не беспокоит. В конце концов, он сам виноват, что чертовски хромает.
Если ты наебешь Константинов, то они выебут тебя. Буквально. Словно прислушиваясь к моим мыслям о том, как Скаут получил не одну, а две сломанные коленные чашечки от рук одного из людей Уинстона Константинова, его челюсть сжимается, а темные глаза сверкают яростью.
— Мальчики, — приветствует нас Брайант, ухмыляясь мне и Спэрроу. — Надеюсь, мы не заставили вас ждать.
Прежде чем я успеваю возразить, что мы действительно прождали чертовы сорок пять минут, Спэрроу резко перебивает меня.
— Да просто херней страдали, — заявляет Спэрроу, отмахиваясь, как будто нам все равно. — В чем дело? Для нас есть работа?
Брайант, довольный уступчивостью моего брата, усмехается.
— Всегда такой нетерпеливый, сынок. Мы даже не обменялись любезностями.
Ради всего, блять, святого.
— Мне нужно ещё выпить, — бормочу я, отчаянно нуждаясь в онемении каждой части своего тела.
Брайант склоняет голову набок, сузив глаза.