Меня охватывает паника. Комната кружится. Мне нужно поесть, чтобы прогнать головокружение, но я не могу ни двигаться, ни дышать, ни думать.
— Но кто будет присматривать за Деллой? — шепчу я, прежде чем сглотнуть. — Она нуждается во мне.
Дело не в том, что она нуждается в моем присмотре или заботе, для этого у неё есть Сандра. Делла нуждается во мне эмоционально. Я — единственный человек, который действительно понимает её. Единственная, кому она доверяет и кого любит. Я знаю, что иногда она капризничает, когда устала или перевозбуждена, и ей просто нужно побыть одной. Знаю, как ей нравятся закуски, расставленные на её тарелке, или какие бантики ей нравятся больше всего. Для всего этого ей нужна я.
Я не могу сказать этого вслух. Он итак думает, что я слишком много сюсюкаюсь с ней.
Папа откусывает стейк и жует, черты его лица мрачнеют. Я хочу забрать свои слова обратно, но не могу. Они уже брошены в глубину его негодования по отношению к ней.
— Эта маленькая привязанность, которую она испытывает к тебе, нездорова, — говорит он после того, как проглатывает кусок мяса и запивает его вином. — Ты ей не мать, Лэндри.
Его слова жалят, как удар ремня, который он использовал против меня и моей сестры в прошлом. Я вздрагиваю и ненавижу то, что он увидел мою реакцию.
— Кроме того, — продолжает папа, — у Деллы есть Сандра.
Сандра — безразличный робот. Она порхает, выполняя приказы отца, при этом не выказывая лишних эмоций или заботы. Может, я и не мать Деллы, но я — её семья. Я могу дать ей то, что никто другой не может. Любовь.
У неё есть только я.
— Но, папа…
— Я знаю, что это тяжело для тебя, — рявкает он, срезая слова с кончика моего языка, словно острым лезвием, — но ты справишься. Делла скоро начнет заниматься по школьной программе. Учителя уже назначены, они начнут свою работу на следующей неделе.
— Она не пойдет в ту же частную школу, что и я…
— Лэндри, она не может ходить в школу со всей чертовой элитой этого города, — рычит он, поворачивая голову в её сторону. — Она гребанное позорище.
Гнев жаркой волной накатывает на меня. Мой язык горит от желания нанести ему словесный удар. Сказать ему, что именно он — позорище. Человеческий мусор, который мы называем папой. Мы заслуживаем лучшего, чем он.
Делла стучит по столу своей посудой. Я резко поднимаю голову и вижу, как она свирепо смотрит на меня, сжимая в руке вилку так, словно собирается использовать её против папы. Выдавливая улыбку, я показываю ей, что всё в порядке и можно есть.
— Ешь, — бубнит папа. — Вперед.
Её ноздри раздуваются. Она такая крошечная, но полна гнева. К счастью, она возвращается к еде. Я смахиваю слезы, в голове у меня всё идет кругом. Он хочет, чтобы я встречалась с кем-то? Чтобы я пошла и познакомилась с богатыми парнями? И что потом? Вышла замуж за одного из них?
Мысль о том, чтобы оставить Деллу одну на двенадцать лет, кажется невыносимой. Хотела бы я дождаться, пока папа будет на работе, посадить её в автобус и исчезнуть на другом конце страны. Мы могли бы быть в безопасности и счастливы. Она была бы любима.
Но папа найдет нас.
Я знаю, что так и будет. Его ресурсы и богатство безграничны. Нас забрали бы из любого малоизвестного городка, выбранного нами, и отправили бы обратно в эту квартиру. Но, в конце концов, его гнев уничтожил бы нас. Особенно Деллу. Его доверие и обожание меня — единственный инструмент в моем арсенале — прекратились бы в мгновение ока.
Но двенадцать лет кажутся вечностью. Мы не можем так долго ждать. Я должна что-то придумать.
Мой разум пытается вернуться к ночи, вскоре после смерти мамы. В ту ночь он ударил меня впервые. Я была в его кабинете, перебирала все возможные комбинации цифр его сейфа, в поисках маминых фотографий, поскольку большинство из них исчезло после её смерти. Потребовались недели, чтобы синяк сошел с моего лица. Мне не разрешалось выходить из комнаты, пока он не заживет. Все мои учителя думали, что у меня грипп.
Нет, я не могу навлечь эту беду на нас двоих. Я придумаю, как вытащить нас из-под его перекрестного огня.
— Полагаю, несколько вечеров в неделю не повредят, — говорю я дрожащим голосом, выдавливая из себя улыбку. — Тебе лучше знать, папа.
Черты его лица смягчаются, а голубые глаза мерцают, пока он осматривает меня.
— Хорошая девочка. Твоему отцу лучше знать. У меня есть ещё один сюрприз для тебя. Это то, чего ты хочешь на протяжении долгого времени.
Я хмурюсь, не уверенная в том, что это может быть. Единственное, чего я хочу, при чем давно, — это свободы для меня и Деллы. Ничего больше.