Я добрался до квартиры, которая была освещена только тусклым светом, который придавал ей тепла. Я оставил ключи на кухонном столе и вернулся, чтобы налить себе еще один бокал.
Эта квартира принадлежала другу моего отца, который, когда узнал, что я переезжаю в Нью-Йорк, предложил ее мне по цене, от которой я не мог отказаться. Я хотел начать все с нуля, в таком месте, которое я мог бы считать своим, и не соглашался на предложение моего отца поселить меня в квартире, которая у него была в Бруклине — на окраине нескольких офисов, разбросанных по Манхэттену.
Я не хотел вспоминать, что я пережил в том городе в детстве.
Узнав, что мой отец изменял моей матери практически на протяжении всего их брака, ненависть, которую я испытывал к ней, трансформировалась и превратилась в нечто иное. Какая-то часть меня более или менее понимала, почему все пошло прахом, и я ненавидел своего отца за то, что он заставлял меня жалеть ее.
Я ненавидел свою мать, это не изменилось, но вся эта история с матерью Ноа заставила меня задуматься, была ли эта ненависть оправданной или нет.
Мистификации… Как я мог винить свою мать в том, что она сошла с ума после того, как я потерял ее по той же причине?
Я бы никогда не простил ей, что она бросила меня, этому, конечно, не было никакого оправдания, но кто я такой, чтобы судить реакцию партнера после того, как он пережил что-то подобное? Я снова подумала о Ноа. . было тяжело видеть, как будущее, которое ты создал с одним человеком, все эти образы того, что еще впереди, улетучиваются у тебя из-под носа.
Я представлял себе полноценную жизнь с ней, я знал, что это будут непростые отношения… Я не был идиотом, наши отношения не были идиллическими, но проблемы пришли из-за третьих лиц. Я бы приложил руку к огню ради Ноа, если бы кто-нибудь намекнул, что она, возможно, изменяла мне с другим, я бы назвал его сумасшедшим. .
И так оно и было. .
Я допил свой бокал и пошел в свою комнату.
Я вошел, не потрудившись включить свет, и снял рубашку, оставив ее в любом случае валяться на полу. Завтра ее заберут дежурные. Я повернулся к кровати, намереваясь зажечь одну из ламп, и буквально замерз, когда увидел, кто лежит между моими простынями.
Мое сердце начало бешено колотиться в груди, почти причиняя мне боль, почти заставляя звенеть в ушах. Мое дыхание участилось, все мое тело отреагировало на этот образ Ноа, спящей на моей кровати, это было похоже на возвращение в прошлое, как когда я возвращался и она ждала меня там, с ее ногами с мягкой кожей, с ее руками на простынях, с ее волосами, разбросанными по подушке, матрасе. .
Я на секунду закрыл глаза и почти почувствовал, каково это - лечь рядом с ней, откинуть белые простыни с ее тела и позволить своим пальцам ласкать ее кожу… Я медленно повернул ее к себе, она открыла глаза, полусонная, но улыбалась, довольная, что видит меня, с тем сиянием, которое мне всегда удавалось вызывать у нее каждый раз, когда я прикасался к ней. «Я ждала тебя», - сказала бы она мне, и я бы взорвалась всей той любовью, которую, как я никогда не думала, могла когда-либо почувствовать. Я бы лег на нее сверху, осторожно откинул ее светлые волосы и медленно положил свои губы на ее губы, припухшие от сна, мягкие и жаждущие моего прикосновения. Моя рука спускалась по ее спине, проникая в ложбинку ее позвоночника, и я слегка приподнимал ее с матраса, чтобы прижать ее тело к моему, не раздавливая ее. Я нежно целовал ее верхнюю часть шеи, пока не добрался до уха, затем вдохнул аромат ее кожи - аромат, который не был ни фруктовым, ни сладким, ни чем-то похожим на никаких дорогих духов, от нее просто пахло Ноа. . только от нее.
Я открыл глаза, заставляя себя вернуться к реальности. Мне почти хотелось, чтобы было иллюзией увидеть ее там, в моей постели, среди моих простыней. Я не мог поколебаться, как бы сильно у меня ни чесались руки от желания прикоснуться к ней, я и не думал уступать ей, я понятия не имел, что она там делает, но я позволил ярости поглотить все остальные чувства и, громко топая, вышел из комнаты.