—Одевайся, — приказал я, пытаясь казаться спокойным, пытаясь контролировать себя.
Ноа, казалось, колебалась, и глядя на ее лицо, на ее растрепанные волосы и на этот рот, который я хотел сильно прикусить. Мне пришлось заставить себя выйти из этой комнаты. Я пошел прямо на кухню, взял мобильный телефон и позвонил Стиву.
Он переехал в город и жил в нескольких квартирах недалеко от меня. Мой отец настоял на том, чтобы с этого момента он работал на меня, и я был рад, что у меня есть кто-то, кому я доверяю, кто будет прикрывать мою спину.
—Мне нужно, чтобы ты забрал ее отсюда, — сказал я, заметив отчаяние в своем голосе.
Стив вздохнул на другом конце линии, и я понял, что он сделает то, о чем я его прошу. Он был мне должен. Ему не следовало приводить ее в мою квартиру с самого начала.
Я повесил трубку, сварил кофе, и через минуту она появилась на кухне. Она не была одета, по крайней мере, не в свою одежду. На ней была моя белая футболка, доходившая ей выше колен, но, похоже, она прошла через ванную, так как ее волосы были не такими растрепанными, а лицо выглядело свежим и чистым без следов вчерашних поцелуев.
—Я позвонил Стиву, чтобы он заехал за тобой, — сообщил я ей, наливая себе чашку кофе. Я старался говорить спокойно, как будто именно этого от меня и ожидали, как будто выгнать человека, в которого я был влюблен, было самой нормальной вещью в мире.
— Я не хочу уходить — повторила она шепотом. Я обратил внимание на нее, на то, как она изменилась после нашего разрыва. Она была такой худой. . она так похудела, что прошлой ночью, увидев ее тело, я испугался, что сломаю ее.
Она больше не была той Ноа, которую я помнил, смелой девушкой, которая каждый час сталкивала меня лицом к лицу, которая делала мою жизнь намного интереснее. Ссоры с ней всегда были жестокими, а теперь. . мне казалось, что передо мной испуганный олень, и это только разозлило меня еще больше.
—Что ты задумала, Ноа? — спросил я, охладив тон голоса. Я не хотел доходить до того момента, когда терял контроль над собой и высвобождал всю накопившуюся ярость, которая, как я знал, все еще таилась во мне, но мне нужно было дать ей понять, что ничего не изменится.—Ты ничего не можешь сказать или сделать, чтобы изменить то, что произошло. То, что было прошлой ночью, было хорошо, но то, что мы сделали, может дать мне все остальное, мне не интересно играть с тобой в эту игру.
—Ты все еще влюблен в меня, — заявила она, делая шаг вперед. Она намеревалась прикоснуться ко мне, и я отступил, чувствуя отвращение к себе, отвращение к тому, что позволил вещам выйти из-под контроля прошлой ночью. Я не хотел давать ей ложных надежд, это не было моим намерением.
— Я был влюблен в тебя, — спокойно заметил я, — я был, Ноа, в прошлом. Ты изменила мне, и могут быть пары, которые могут простить то, что ты сделала, но ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы знать, что я не такой, как все.
— А я знаю? — повторила она, обнимая себя почти бессознательно, —Ты не можешь притворяться, что то, что произошло несколько часов назад, не повлияло на тебя так же, как на меня. . Я видела это в твоих глазах, Николас, я видела это прошлой ночью и видела это в день свадьбы Дженны: ты все еще испытываешь ко мне чувства, ты все еще. .
—Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал, Ноа? — в ярости воскликнул я. На самом деле я злился не на нее, а на себя в ярости из-за того, что я не умел сдерживаться, в ярости из-за того, что упал не один, а два раза, в ярости из-за того, что я не умел скрывать, несмотря на все мои усилия, что все еще испытывал чувства к этой девушке. —Совершенно очевидно, что ты умеешь играть в эту игру намного лучше меня.
Ной непонимающе моргнула.
— Я ни во что не играю, я просто quiero. . No
Она не закончила фразу, но и в этом не было необходимости, так как я прекрасно знал, чего она от меня хочет.
—Тебе следует уйти, — сказал я несколько секунд спустя. Я взял чашку, стоявшую передо мной и повернулся, чтобы поставить ее в раковину, оправдываясь тем, что мне больше не нужно смотреть ей в лицо.
— Как ты это делаешь? — спросила она меня тогда, и ее тон заставил меня повернуться, чтобы снова встретиться с ней взглядом. Вспышка гнева промелькнула в ее медовых глазах—.Объясни мне, как ты можешь жить дальше, потому что я не могу!
Это было нелепо. У меня больше не было жизни, моя жизнь состояла из бесконечного цикла работы, в котором любви больше не было места. Я был счастлив просто так, без всякой сентиментальной нагрузки. Любовь была дерьмом, я отдал все ради любви, и посмотрите, куда я попал.
Я знал, что если я хочу раз и навсегда оттолкнуть ее от себя, если я хочу дать ей понять, что ничего не изменится, если я хочу увидеть, как она выйдет за дверь и больше никогда не причинит мне вреда, мне придется нелегко, мне придется покопаться в ране.
Я пристально посмотрел на нее, и что-то, что до тех пор оставалось для меня незамеченным, привлекло мое внимание: на ней был серебряный кулон, который я подарил ей на восемнадцатилетие.