И, наконец, третий вопрос мне хотелось задать о девушке, которой он звонил. Я подозревала теперь, что к ней он и едет. И тогда все становилось почти что понятно до конца.
Кроме того, почему он на меня так взъелся. И почему решил перед отъездом заявиться ко мне в дом с той гневной тирадой. Впрочем, черт его знает. Может, мне и не нужно мысленно постоянно возвращаться к тем его слова.
— Машина будет нужна тебе лишь до того, как сядешь на самолет, — уже вслух констатировала я.
Подводить итог вслух я не стала. И так понятно, что все это значит. Если коротко — Альк улетит на другой континент, я останусь в Канаде.
— Ну вот и славно, — перехватив руль поудобнее, воодушевилась я. — Видишь, как хорошо, что я попалась тебе на пути. Так что не только ты мне помогаешь, но и я тебе в каком-то смысле. Здорово, правда? Ты не подумай, это я больше себя успокаиваю. Ты меня водить учишь и все такое... И болтовню мою терпишь. Ну не то чтобы... Впрочем, можем сменить тему. Ты спрашивал, куда я собираюсь. Кэрол рассказывала мне, что это замечательная страна. Холодная, правда, но люди там хорошие, а мне этого не помешает в жизни, знаешь ли. И... — в таком духе я и продолжала трепаться, стараясь никак не выдавать своего напряжения.
Я чувствовала себя словно в западне. Когда неловкость смешивается с тоскливым настроением, а тебе все равно приходится улыбаться и делать вид, что все в порядке. И что самое паршивое — я не понимала причины этих чувств. Если б понимала, могла бы что-то с этим сделать.
—У тебя вообще никого нет, — подвел Альк итог моей наигранно-веселой болтовни вместо меня. — И едешь ты в никуда.
Мне было бы куда легче, если б он не озвучивал этого вслух.
В моей голове существовал защитный механизм — как только я начинала чувствовать жалость к себе, я жестко это пресекала. Потому и не плакала обычно. Но Альк вынес свой вердикт таким голосом... Сказал это так просто и спокойно... Что я сама не заметила, как закусила губу.
В таком настроении мы ехали несколько ужасающе тихих минут, растянувшихся в вечность.
— Можешь улететь со мной, — наконец произнёс Альк, отчего я мысленно чуть не закатила глаза.
— С погодой там тоже не ахти, да и язык другой, но есть знакомые, которые помогут обжиться на новом месте на первых порах. Но Польша — это далеко не Америка. Во всех смыслах.
Звучало так, словно он и зовет, и отговаривает. И при этом — я уже готова согласиться. Черт знает, почему. Потому что падкая на эту гребанную жалость, очевидно.
Перестань, Ванда. Прекрати. Несколько часов назад ты обнаружила, что он даже имени твоего не помнил, несмотря на то, что вы общались почти два месяца. Не ведись на собственные надежды и особенность чуть что цепляться за лучшую возможность.
Да разве ж я себя послушаю.
— Кэрол умерла. — тихо произнесла я, словно бы не обратив внимания на его предложение поехать с ним и разговор про погоду в Польше. Хотя, я именно что обратила. Наверное, потому у меня это и вырвалось.
Тупая овца. Нашла момент, чтобы нюни разводить.
— Останови машину, — все тем же невозмутимым, но твердым голосом сказал Альк.
Он это серьезно?
Впрочем, на тормоз я нажала, послушно сворачивая на обочину.
— Хватит на сегодня уроков. Дальше я поведу, — уже чуть мрачнее добавил он, когда мы остановились окончательно.
Почему он всегда был таким разным? То орет, доказывая, что ему на меня совершенно плевать, то совершает поступки, которые иначе как искренним участием не назовешь. Любой другой на моем месте этого бы не понял — но мне казалось, что я ясно вижу в такие моменты его доброту и заботу. Как тогда, когда Альк отвез меня пинать камни и смотреть на звезды. Вот и сейчас — одного его "уроков на сегодня хватит" было достаточно для меня, чтобы тут же успокоиться. Точнее — перестать хоть немного чувствовать себя такой одинокой.