Голос Палача я услышала откуда-то издалека:
— Этели, не уходи! Прошу тебя…
Всевышний, он же все понял! Как отсюда теперь найти выход? Зачем я здесь? Корчеша уже не спасти…
Глухие рыдания рвались из горла, желание покинуть временную петлю стало невыносимым и настолько сильным одновременно, что я вдруг почувствовала, как внутри моего сознания спадают невидимые оковы. Все, что мешало мне жить и свободно дышать, все, что не давало мне быть самой собой, — все преграды буквально снесло вырвавшейся неконтролируемой лавиной огня…
Я распахнула глаза и отчетливо увидела перед собой комнату Зюнгера.
Корчеш, живой и без единого ожога, спал на кровати младенческим сном. Горьер лежал на полу и, кажется, не дышал.
Я протянула руку к его шее, нащупала едва заметный пульс и облегченно выдохнула. Испарина на лбу, бледное лицо… Да у него, скорее всего, просто магическое истощение. Ничего страшного, очухается.
Осмотревшись, схватила стакан воды и выпила залпом, заставив себя успокоиться. Сколько у меня минут? Десять, двадцать или хотя бы час?
Шаги в коридоре заставили вздрогнуть. В комнату вошел взъерошенный Зюнгер. На секунду оцепенел, а потом, зажмурившись от нахлынувших чувств прошептал свое хриплое "спасибо".
Я кивнула, мотнула головой на Палача.
— Зюнгер, этот йор точно жив и вполне возможно, что очень скоро очухается. А мне нужно бежать. Как можно скорее скрыться отсюда.
Зюнгер, оценив обстановку, и убедившись, что из всех троих помощь сейчас больше всего нужна именно мне, произнес:
— Я выполнил твою просьбу. Уже все готово и, думаю, пора уходить. Не забывай, королевские ищейки все еще у тебя на хвосте. Магические колебания были такой силы, что скорее всего, их заметили все, кто мог. Поэтому сейчас сюда со всех сторон потянутся и стражники-маги, и полицаи… Самое большее у нас десять минут. Вот тебе тут взял немного перекусить. — Зюнгер вытащил из кармана своего поношенного шерстяного пиджака небольшую фляжку с водой и ореховые конфеты, завернутые в прозрачную слюду. Следом вытащил оружие, которое в его мужской руке выглядело игрушечным. — А это твой огнестрел. На всякий случай.
— Спасибо, Зюнгер. Я твой должник.
— Ты уже оплатила свой долг. Не будем терять времени, идем!
Он схватил меня за руку, и потащил на выход. Приноровившись под его темп ходьбы, я торопливо шагала следом, понимая, что ведет он меня не в сторону парка, а куда-то влево от храма, к огромным зарослям дикого розария.
— Главное, сейчас ничего не бойся. Я иду следующим, ты первая. Проход узкий, но ты поместишься. Как проползешь лаз до конца, нащупай справа вбитый деревянный поручень. Хватайся за него и спускайся дальше.
Зюнгер диктовал план действий, а я запоминала слово в слово, пока еще не особо понимая что к чему. Но верила этому человеку и знала, что он не лжет.
Через пару минут мы действительно стали лезть в самые заросли колючих кустов и где-то посередине оказались на маленьком пятачке земли. Зюнгер наклонился, раскидал руками землю и траву, убрал толстые ветки, под которыми спрятался лаз, больше похожий на звериную нору.
Где-то вдалеке послышался вой сирен, лай собак. На секунду я прикрыла глаза, пытаясь понять, с какой стороны к нам приближаются, но меня больно дернули за руку: