Припарковывая самолет, я краем глаза заметил движение и, посмотрев в сторону ангара, увидел, как Соло подпрыгивает, размахивая шлемом в воздухе. На его лице была самая большая в мире ухмылка, и когда купол самолета открылся, и я снял шлем, я услышал, как он улюлюкает и кричит:
— Черт возьми, да! Ты только что это сделал! Бритва закончилась.
Я снова натянул улыбку на лицо и выбрался из самолета, когда он подбежал ко мне, Гудини и Гуччи следовали за ним по пятам. Они приветствовали меня криками, объятиями и ударами кулаков, каждый в спешке перебивая другого.
— Срань господня, чувак, — сказал Гудини. — Ты только что надрал задницу своему старику. Как это вообще ощущается?
— То, как ты поднажал для последнего рывка? Черт. Это было убийственно. — Глаза Гуччи были широко раскрыты, он не мог скрыть удивления, которое явно испытывал.
Соло обнял меня за плечи, небрежное движение, которое я бы не заметил ни у кого другого, но от Соло это было похоже на электрический разряд, прошедший по моему телу, даже при включенном снаряжении.
Его глаза сияли, когда он постучал меня по груди и сказал:
— Отныне никто не будет сомневаться, кто легенда в твоей семье. Крутой Грант «Пантера» Хьюз, ублюдки.
Это заставило меня рассмеяться, и я не мог отрицать, что их совместное возбуждение подняло меня на новый уровень, но именно гордость в голосе Соло чуть не сбила меня с ног. Как будто он все это время знал, что я смогу это сделать, что он верил в меня больше, чем я верил в себя.
— Это надо отпразновать, — сказал он.
Я покачал головой.
— Нет. Никаких вечеринок…
— Да ладно, нам нужно что-то отпраздновать, ведь Леви нокаутировал Гудини ровно за десять секунд, — сказал Гуччи.
Гудини сверкнул глазами.
— Это заняло больше десяти секунд, придурок. Может быть, если бы ты обратил внимание на свой собственный полет, ты мог бы нокаутировать своего соперника вместо того, чтобы сосредотачиваться на моем.
— Или, может быть, ты можешь съесть мой хр…
— Ребята, ребята, — сказал Соло, поднимая руку. — Никто не хочет слышать о твоем сосании в такой важный момент. Как насчет того, чтобы вместо этого вернуться к тому, чтобы кланяться нам двоим?
Я приподнял бровь.
— Я так понимаю, ты победил Хайнц?
Соло ухмыльнулся.
— Уничтожена.
— Чушь собачья. — Гуччи закатил глаза, на его лице появилось кислое выражение. — Он выиграл ценой своих зубов.
— Победа есть победа, Гуч. Не будь обиженным неудачником только потому, что у тебя болит задница.
— Дамы, — прервал Гудини. — Мы отпразднуем позже или как?
Они все выжидающе посмотрели на меня, и я покачал головой. Несмотря на то, что победа была потрясающей, последнее, на что я был настроен, — это большая толпа, которая весь вечер раздувала бы мое эго. Небольшой тет-а-тет с Соло звучал больше по моей части.
— Может быть, в другой раз.
— Неубедительно. Мы увидимся с тобой в эти выходные. — Гудини и Гуччи снова ударили меня кулаками, и когда они направились обратно к ангару, Соло опустил руку и повернулся ко мне лицом.
— И что? Как ты себя чувствуешь, красавчик?
— Эм... — я прикусил губу и попытался подобрать правильное слово. — Сюрреалистично. Хорошо, но сюрреалистично.
— Так и должно быть. Ты был невероятен там, наверху. Я дважды чуть не потерял Хайнц из виду, потому что был слишком занят, наблюдая за тобой.
Жар пробежал по моей шее, и я посмотрел на шлем в своей руке.
— Спасибо.
— Э-э-э. Посмотри на меня.
Когда я поднял голову, Соло улыбнулся.