Когда сир Брис присоединился к нам, на моих губах уже был металлический привкус. (У Райана всегда забавно расширяются и темнеют до цвета грозового неба глаза, когда он видит, как я принимаю его семя. Сир Брис так остро не реагирует, он, наоборот, закрывает свои глаза, уносясь в страну сладострастия. Поэтому этот фрагмент удовольствия, когда я смотрю на Райана в острый момент, решено оставить только для него). И теперь я наслаждалась созерцанием мускулистой, рельефной груди, нависающей надо мной, и возможностью трогать её и приподниматься, чтобы поцеловать в шею, а Райан вбивался в меня, словно в первый раз, словно в последний…
Сир Брис, войдя, не колеблясь, начал снимать с себя одежду и быстро присоединился к нам.
………………………………
В груди смешались огонь и металлическая плотность, снизу в живот уже поднималась такая же волна…
В моём воображении внутри меня создавалась магическая вязь, о которой я слышала, но не имела представления, как это выглядит. В любом случае, это должен был быть красивый рисунок.
Мы некоторое время лежали рядом, отдыхая от сумасшествия и благодаря друг друга за чувственные минуты.
— Однако прошёл час, господа, — заметил вдруг сир Брис, извернувшись и рассмотрев стрелки на часах. — Если Йара уложила без нас Его высочество, буду ей благодарен.
Мы начали одеваться. Я лишь заглянула в купальню и смыла немного терпкого запаха с себя. Может, никто его не чувствовал, кроме меня, но меня-то он будто одел в нижнее, прилегающее ко всему телу, бельё.
Одеваясь, Райан сказал, что было бы неплохо установить правила. Иначе, при таких-то нагрузках на обалделую голову можно тронуться умом от счастья. Совещались недолго. Решили, что двух порций жемчуга с каждого для меня будет более чем достаточно, ибо в данный момент всем хотелось двух вещей — утолить жажду и заснуть.
— Вы хотя бы сделайте бодрый вид, — посоветовал сир Брис, слабо улыбаясь, — иначе нам всем будут завидовать.
На вопрос, с кем и когда я буду оставаться ночевать, я предпочла не думать, уже зная, что ощущение пресыщения может быть мимолётным. Достаточно будет поцелуя от кого-нибудь из них или особенного прикосновения, и мне захочется обниматься с ними до утра. Поэтому попросила дать мне время, чтобы всё хорошенько переварить и определить для каждого место в своей душе так, чтобы мужчинам не было обидно, и я не страдала.
В конце концов, мы собрали всё, что было необходимо, вышли из комнаты, а в холле сир Брис подобрал мешок со сложенными в нём тремя чайниками и подставками для огненных артефактов. Четвёртый чайник, мой, покоился в корзине с травами. Ещё оставались платья, обувь и некоторая часть растительной косметики, которую мы с Эвой как-нибудь потом сами перенесём в течение недели.
— Жду не дождусь субботы, когда ваша кухарка уедет, — хмыкнул Райан, вдруг придумав что-то, и тут же пояснил. — Купальня ваших слуг окажется в нашем полном распоряжении. А какое там, должно быть, эхо!..
Мы засмеялись. Идея была превосходной. Теперь будет место, где можно будет уединяться и давать волю своим чувствам, не прибегая к магическому пологу тишины, который лопался каждый раз, когда кто-то из нас начинал содрогаться в экстазе.
Вернувшись, как и надеялся сир Брис, мы обнаружили гостиную пустой. Дорман отчитался: сир Дэрвелл ушёл, Йара отправилась к себе, господин Уриэн помогает Его высочеству приготовиться ко сну, а инквизиторы ушли ополаскиваться в служебную купальню. Дорману вручили посуду, и он на пару с Керисом отправился по гостевым комнатам разносить приспособление на случай ночной потребности в горячем отваре.
Суматошный день, наконец, заканчивался, и Райан шепнул мне на ухо:
— Будешь меня ждать?
Ответить не успела — за спиной раздался голос Йары, и мы оба вздрогнули, уже до утра мысленно распрощавшись с лумеркой.