— Я здесь, Генрих, рядом с тобой! — громко прошептала на холодное мокрое ухо, и принц меня услышал. Все влюблённые одинаковы: готовы обманываться, если им это выгодно.
Застонал:
— Ила-рия, любовь моя! Девочка моя!.. Зови меня, не останавливайся!
Мой шлафор неумолимо намокал, но от холода ли по спине промчались мурашки? Я впервые была свидетелем подобных эмоций до сих пор сдержанного и хладнокровного принца. Мельком взглянула на расщеплённую порталом часть, показалось или нет, марево стало менее ярким.
— Иди на мой голос, Генрих, возьми меня за руку, — зашептала я ему, хватаясь за ледяные пальцы, и в мою руку вцепились, точно я протягивала её падающему в пропасть и пыталась вытащить. — Я здесь, Генрих, с тобой, иди ко мне!
А сама поглядывала на марево. Нижняя часть тела начинала появляться, мало-помалу. Мне не нравилось, очень не нравилось то, каким холодным был мужчина, сейчас нуждающийся в моей помощи. Теперь я видела, что его вынесло на террасу не просто в рубашке — в ночном белье, тонком и совершенно лишённом свойства согревать, да и какая разница, если он всё равно намок? Беспокоило другое — как долго он здесь находился? И когда восстановится, в прямом смысле этого слова.
Если не получится вытащить Его высочество из этого… (я не знала, как вообще называется этот фокус), то мы получим отличный шанс заболеть от холодного каменного пола и ливня вперемешку с порывами ветра. В детстве я была слишком восприимчива к простудам, могла неделями лежать с температурой. Как сейчас моё тело, напичканное магией, перенесёт этот шок, пока сложно было предсказать: так долго я не испытывала его возможности.
Чтобы ускорить процесс, прикоснулась губами к мёрзлым устам, попыталась дыханием согреть их, а ладонями обхватила лицо. Принц охотно откликнулся, но поскольку замёрз до деревянного состояния, даже мышцы на лице не слушались его.
— Генрих, будь со мной, иди на голос! Я здесь… Я здесь, рядом! — повторяла, словно заклинания — марево отпустило его ноги до икр и никак не показывало ступни. Теряя самообладание от отчаяния, я взмолилась богу, некогда уснувшему в Сердце Аднода. — Великий Дыв-Кариат! Услышь мою молитву, не оставь нас милостью своей, укрой своей любовью, осени своей силой. Великий Дыв-Кариат! Верни нам сира Генриха, неволею прикоснувшегося к твоей силе…
Я повторяла слова молитвы, написанные Тибо, и чуть было не сказала «возлюбленного», хотя, наверное, особой роли слово не сыграло бы. Да ведь и молилась я больше от отчаяния, чем от веры.
Вдруг сильная рука, до сих пор безжизненно лежащая вдоль тела, обхватила меня.
— Ты молишься обо мне, свет моего дня? Илария, клянусь… прости меня, я обещаю…
Быстрый взгляд позади себя — и моё сердце застучало радостней: Его высочество, кажется, полностью восстановился, телом, ступни его я видела отчётливо. Но разум его продолжал витать где-то далеко, рядом с возлюбленной. А ещё он собирался дать клятву, что было скверно, ибо о свойствах магических обещаний я уже знала на собственном примере. Поэтому прижала палец к губам принца:
— Генрих, не время обещать! Ты должен попробовать подняться… любимый. Давай, помоги мне!
Мои попытки были сведены на нет — мужчина приподнялся на локтях и снова откинулся на каменное холодное ложе, застонал от бессилия. Но я не успела отчаяться, потому что помощь всё же пришла.
— Я помогу, — сипло сказал кто-то. Я подняла голову, пытаясь понять, кто хозяин этих ног, и узнала господина Уриэна.
Вдвоём мы кое-как подняли принца и потащили его в коридор. По дороге бывший управляющий объяснил своё появление. Справившись со всплеском, он отправился проверять, всё ли благополучно во дворце, поднялся на наш этаж и обнаружил дверь, ведущую в комнату принца, открытой. Хорошо, догадался заглянуть на террасу.
— А сир Элиас и сир Одри? — я не договорила вопрос, но в целом и так было понятно.
— Они заняты, — без ухмылки пояснил господин Уриэн, давно привыкший к последствиям всплесков. Аднод победил инквизиторов, стократно потребовав оплату за двухнедельное, а может и дольше, воздержание.
Моя комната была ближе, так что я предложила пока занести Его высочество туда. Тащить ледяную мокрую глыбу, почти не передвигавшую ногами, оказалось непосильным делом.
— У меня горячий отвар есть, вам тоже он необходим, господин Уриэн, — вспомнила я про чайник, в котором наверняка уже остыл кипяток.