Промолчать на слова, показавшиеся мне обвинением, я не смогла.
— Что я опять сделала не так? — мой собеседник молчал.
Подождала немного, ответ не прозвучал — и я взялась за ручку двери, собираясь уйти. Проблема Его высочества мне казалась надуманной, а его слова — отражением обиды на мою непонятливость.
— Ты не умеешь контролировать свой дар, потому что ты сама не знаешь, чего хочешь, Ана.
Вот это обвинение! Я вернулась и удобно опустилась на колени перед Его высочеством, чтобы не возвышаться над ним.
— Не понимаю, в чём вы меня обвиняете меня, Ваше высочество.
— Что ты делаешь сейчас, Ана? — он поднял изумлённый мутный взгляд. — Тебе мало? Почему ты на коленях?
— Чтобы видеть ваше лицо, сир.
— Разве за этим?
Повисла долгая пауза, во время которой сир Генрих смотрел на меня, я — на него и пыталась понять его намёк, но дело это оказалось мне не под силу. Призналась, мол, сдаюсь:
— Вы — мой будущий король, а я всего лишь глупая лумерка. Если у вас есть пожелание или приказ, только скажите!
Его высочество сглотнул, вздохнул как-то по-особенному, выпуская тонкую струйку воздуха из губ:
— Я прекрасно помню про твой первый урок, Ана. И мог бы взять тебя настойчивостью, но мне было интересно, как ты будешь приспосабливаться ко мне, если я предоставлю тебе свободу. Ты могла касаться меня во время купания по-другому, и делать массаж по-другому. И уйти сразу, не возвращаться. И не опускаться на колени, а высмеять меня стоя, возвышаясь надо мной. Ты всё ещё не понимаешь, Ана, свою ошибку?
Я покачала недоумённо головой.
— Хорошо, давай напрямую. Ты чувствуешь, что мне нравится, какое поведение может доставить мне удовольствие, и неосознанно подстраиваешься. Я же хочу, чтобы ты нашла в себе свои собственные желания. Помнишь сама свой первый урок про решительность? Я благодарен тебе, он заставил меня задуматься: то, что меня страшит, на самом деле пугает или привлекает? И я понял…
Или к вечеру моя голова перестала соображать, или, как говорил Райан, люди иногда разговаривают на разных языках друг с другом, чтобы просто выговориться. Кажется, Его высочеству просто нужен был собеседник, молчаливый и соглашающийся во всём. Невольно я поелозила, усаживаясь поудобнее и приготовившись к длинному монологу моего собеседника.
— Что ты делаешь, Ана? — внезапно сердито спросил он. — Почему ты сменила позу?
— Чтобы ноги не затекли, пока вы будете говорить, сир.
— Шархал тебя побери, Ана! А ты хочешь этого? Слушать меня.
— Хочу. Наверное… — я взглянула на часы. Райан ждал меня, и ещё час назад мы договорились, что к десяти я буду у него. Но стрелка уже перешагнула за десять, а я всё никак не могла уйти. Меня удерживало здесь… Я не знала, что. И, похоже, Его высочество пытался до меня донести важную мысль.
— Я знаю, что трудно быть эмпатоморфом, Ана. Ты невольно читаешь чужие чувства, отодвигая свои в сторону. Нельзя жить постоянно, каждый день, чужой жизнью, ты должна подумать о себе!
— Простите, я не совсем пони… — меня ждал Райан, и я попыталась подняться, но мужская ладонь надавила на моё плечо, не позволяя встать. — Меня ждёт сир Риз, Ваше высочество. Я ему обещала.