Загнав машину во двор и закрыв забор, он уже собирался сразу в душ летний направиться, пыль смыть с себя и грязь, когда Юльку на ступеньках крыльца заметил. Видно было, что замерзла. Куталась в какую-то его старую кофту, но заходить в дом не собиралась. Видно его ждала, не хотела бабу Катю будить, поэтому и вышла.
Сережа недовольно губы поджал, собирался начать её отчитывать, когда она к нему подбежала и за руки схватила холодными тонкими пальчиками. Он так и замер, позабыв все, о чем говорить собирался, когда заметил, как она ему в глаза вглядывается. А её зеленые глазища большие такие, испуганные. Сразу подобрался, подумал с бабой Катей чего.
— Что случилось? Чего сидишь здесь? — разволновался он, боясь взгляд от неё отвести. Давно её такой перепуганной не видел.
Она всхлипнула и губу верхнюю в рот втянула, зубами прикусывая. Нервничала. Он сел рядом на ступеньку и она тут же его руки сжала, словно проверяя, что он ей не почудился.
— Сережка, я тттак испугалась, — дрожащим голосом прошептала она, сильнее пальцами в его руки впиваясь. — Ты обычно в двенадцать домой возвращаешься, а тут уже начало тттретьего, а тебя все нет. Я уже такого себе напридумывала. Так испугалась, что сссхватили вввас!
Сережа напрягся под её руками.
— Юлька, а чем по-твоему я занимаюсь ночами и откуда знаешь, когда прихожу? — недовольно поинтересовался Метеля, косясь в сторону дома, проверяя, не проснулась ли баба Катя от их шушуканий под окнами.
Юля смутилась и руки от него убрала, словно только сейчас заметила, как вцепилась в него.
— Видела кабель у тебя под кроватью и поняла все. Деревня вся на ушах ссстояла, когда тебя искали в начале лета. А потом разговоры ваши несколько раз слышала, когда вы думали, что я читаю, — признавалась она, выкладывая все, как на духу. Никогда ему не врала, просто не могла. — А когда возвращаешься просто знаю, потому что спать не могу, когда уходишь. Боюсь сильно. Сижу на подоконнике и жду, когда вернешься. А сегодня тебя не было и не было. Я усидеть на месте не смогла, решила на улицу выйти, воздухом подышать. Бабу Катю разбудить побоялась. Нечего ей знать о твоих делах. Она ж нервничать будет.
Сережа смотрел на Юлю и глаз отвести не мог. На душе приятно было, что волнуется за него, переживает так, что даже заикаться снова начала. Не за Дрона боится, а за него. Вон, даже спать не может. Хорошая она девчонка, правильная такая. Было бы идеально, если бы она ночами спала в своей кроватке, а не за ним караулила, но ведь не сдала же она его. Не нажаловалась бабе Кате. Даже ему ни разу не призналась, что знает все. А ему так рассказать ей все хотелось. Похвастаться деньгами, крутостью своей, но не мог и рта открыть. Смотрел на неё и понимал, что не хочет, чтобы она знала, что он ночами делает. Не хотел, чтобы плохо думала о нем, чтобы переживала. Она такая наивная и милая, ей в розовом мире еще жить, где радуги и пони, а не в таком, где брат стройки обворовует, чтобы им было на что хлеб покупать.
— Глупышка ты, кроха, — нежно протянул он, осторожно заправляя русый локон, что из косы выбился и теперь в глаза ей лез. — Что мы по-твоему клан Сопрано собрали, что ли? Придумала себе невесть чего. Мы не воруем ничего, мы развлекаемся, как взрослые парни. По дискотекам ездим, на речке ночью купаемся.